Наша семья выбрала класс, окна которого выходили на рисовые поля, болото и раскинувшийся за ним лес. В классе не было ни парт, ни стульев – только следы от них на плиточном полу. На стене висела доска. Наверху кто-то – может, монах-учитель – цветными мелками написал: «Знает тот, кто…» Конец фразы стерли, оставив на доске радужные разводы.
Сложив вещи в угол, мы осмотрелись. Ничего особенного, конечно, просто пустая комната, и все же лучше, чем спать под открытым небом среди ночных тварей. Места вполне хватало, чтобы не мешать друг другу. Открыв дощатую дверь, Большой Дядя обнаружил за ней еще одну комнату, намного меньше нашей. Возможно, кладовая, вот только в ней ничего не было. Тата предложила занять и ее тоже, пока это не сделал кто-то другой. Однако мы решили сложить в нее лишние вещи, а спать всем вместе в классе.
Близнецы проспали почти полдня, пока мы ехали в грузовике, и теперь им не сиделось на месте. Они носились из класса на улицу и обратно, а за ними с радостным визгом бегала Радана. Большой Дядя нашел всем троим применение: мальчикам он дал скатанную циновку и поручил отнести ее в маленькую комнату, а Радане вручил кастрюлю и велел идти за близнецами. Сестра потопала в указанном направлении, бренча крышкой.
Папа ненадолго вышел и вернулся с метлами, тряпками и ведром воды. Все вместе мы смахивали пыль, оттирали грязь, подметали и мыли полы. На стене у входа в класс я нашла несколько темно-красных отпечатков рук с неестественно длинными, как у тени, пальцами.
Заметив, что я смотрю на отпечатки, папа подошел с тряпкой и стал тереть стену. Он тер до тех пор, пока красные следы не стали одним большим бледно-розовым пятном. Потом взялся за доску: тщательно вымыл ее, а когда дошел до написанных на ней слов, отложил тряпку, нашел в куче мусора кусочек мела и закончил фразу: «Знает тот, кто учится, находит тот, кто ищет».
Мы распаковали вещи и разложили циновки. Солнце уже село, и небо стало темно-серым, как шкура буйвола. Мама собралась готовить ужин. Солдаты Революции не спешили принести нам еду. Тетя Индия предложила подождать – вдруг они все-таки появятся. Большой Дядя заметил: судя по виду этих ребят, они сами не знают, что будут есть на ужин, не говоря уже о нас.
– Мы скорее наловим лягушек в пруду. – Он подмигнул мне, намекая на вчерашний случай с лягушкой.
– Оак-оак-оак, – заквакал папа, подражая доносящемуся издалека пению лягушек.
– А ну перестаньте, оба! – осадила их мама.
Близнецы и Радана, услышав слово «лягушки» и папино кваканье, принялись прыгать по комнате на руках и ногах. Мы дружно прыснули, и громче всех смеялась Тата. И вдруг ее смех перешел в плач.
– Мы ведь больше не вернемся домой? – всхлипнула она. – Мы умрем здесь.
Ее всю трясло. Моя царственная тетя, никогда не терявшая самообладания и уверенности в себе, рыдала как маленькая, и никто