Корч уже, видимо, вышел из Фейсбука, потому что махал телефоном перед глазами Яугена, а лицо его совсем побелело.
– Что? – прошипел он.
– Полиция была здесь, но уже уехала. Ищут какую-то подозреваемую, – пояснил Мариуш. – Только бы стекла в машине не разбили. Отец меня убьет.
– В случае чего, все будет снято. – Яуген развалился в кресле и показал, будто снимает на камеру.
Несколько лысых сразу же запротестовали. Марыся жестом предложила оператору положить камеру. Потом соединила руки как для молитвы и вытянула губы «клювиком».
– Я пошутил, Маня. – Яуген пожал плечами и нагнулся к Корчу. – Увидишь, сегодня ничего не будет. Это пока только демонстрация силы. Погром состоится в следующий вторник, если не подвернется более подходящего случая. Но повод для драки они уже ищут. Будь осторожен, выбирай выражения.
– Если что, за сценой есть боковой выход, – шепнул Корч. – Не хватало, чтоб мне разбили рожу прямо накануне предвыборной кампании. Машина будет на задней улице, возле церкви. Ищи меня там.
Яуген махнул рукой.
– Прорвемся. Главное, чтоб ты меня тут не бросил, трусишка, – пробормотал он, а потом указал куда-то пальцем.
Корч удивился, увидев в толпе националистов Асю Петручук. Она была дочерью его друга, который, взамен за помощь в получении контракта на строительные работы в городской управе, частично финансировал его предвыборную кампанию. Один из бритоголовых галантно отодвинулся, освобождая девушке место. Было видно, что наследница Петручука прекрасно себя чувствует в компании этих людей. Они похлопывали ее по плечу, относились по-свойски. Она зарделась, когда Заспа – неоднократно судимый за нарушение порядка во время выступлений старосты и обзывание его стукачом, коммунякой и красным пауком – отдал ей свою рубашку в клетку от Фреда Перри. Ася охотно воспользовалась предложением и встала на освободившееся место, с которого было лучше видно сцену. Яуген Пашко, видимо, читал мысли Корча, потому что наклонился к другу и заявил:
– Молодая совсем. Кровь бурлит. В таком возрасте