Мулы, инстинктивно повернувшись к нему задом, стояли притихшие. Голоса людей, взволнованно разговаривавших в карете и фургонах, заглушались воем урагана.
Все щели были закрыты, потому что стоило только высунуться из-за полотняного навеса, как можно было задохнуться. Воздух был весь насыщен пеплом, поднятым бушующим ветром с выжженной прерии и превращенным в мельчайшую смертоносную пыль.
Больше часа носились в воздухе черные облака пепла; все это время путешественники просидели, не смея выглянуть наружу.
Наконец около самых занавесок кареты раздался голос незнакомца.
– Теперь можно выйти, – сказал он, отбрасывая шелковый шарф со своего лица. – Буря не прекратилась, она будет длиться до конца вашего путешествия и еще дня три. Но бояться больше нечего. Пепел весь сметен. Он пронесся вперед, и вряд ли вы настигнете его по эту сторону Рио-Гранде.
– Сэр, – сказал плантатор, поспешно спускаясь по ступенькам кареты, – мы вам обязаны…
– …жизнью! – воскликнул Генри, найдя нужное слово. – Я надеюсь, сэр, что вы окажете нам честь назвать свое имя.
– Морис Джеральд, – ответил незнакомец. – Хотя в форту меня обычно называют Морисом-мустангером[11].
– Мустангер! – презрительно пробормотал Колхаун, но настолько тихо, что услышать его могла только Луиза.
«Всего лишь мустангер», – разочарованно подумал про себя аристократ Пойндекстер.
– Теперь я вам больше не нужен. Дорогу вы найдете без меня и моего лассо, – сказал охотник за дикими лошадьми. – Кипарис виден, держите прямо на него. Перейдя реку, вы увидите флаг, развевающийся над фортом. Вы успеете закончить путешествие до наступления темноты. Я же спешу и должен распрощаться с вами.
Если мы вообразим себе сатану верхом на адском коне, то довольно точно представим себе Мориса-мустангера, когда он во второй раз покидал плантатора и его спутников.
Однако ни запачканное пеплом лицо, ни скромная профессия не могли уронить мустангера в глазах Луизы Пойндекстер – он уже завоевал ее сердце.
Когда Луиза услышала его имя, она прижала карточку к груди и в задумчивости прошептала так тихо, что никто, кроме нее самой, не мог услышать:
– Морис-мустангер, ты покорил сердце креолки! Боже мой, боже мой! Он слишком похож на Люцифера[12], могу ли я презирать его!
Глава V
Жилище охотника за мустангами
Там, где Рио-де-Нуэсес (Ореховая река) собирает свои воды из сотни речек и ручейков, испещряющих карту, словно ветви большого дерева, лежат удивительно живописные места. Это холмистая прерия, по которой разбросаны дубовые и ореховые рощи, то здесь, то там вдоль берегов сливающиеся в сплошные зеленые массивы леса.
Местами этот лес сменяется густыми зарослями, где среди всевозможных видов акации растет копайский бальзам, креозотовый кустарник,