И самый худший вид гордыни – гордыня интеллектуальная. Интеллектуальные накопления погребают под собой человека. Требование отказа от собственности, которое мы можем найти почти у всех мудрецов и Учителей как Запада, так и Востока, подразумевало не только отказ от материальных ценностей, но и от призрачного и обманчивого блеска интеллектуального богатства. А между тем отказ от интеллектуальных накоплений несет с собой освобождение и, конечно, ничего страшного собой не представляет. По существу это означает, во-первых, подходить без предубеждения к любому явлению и любой мысли, во-вторых, отдавать всю полноту внимания любому явлению и любой мысли [Валентин Сидоров].
Созидать и не обладать, трудиться и не искать выгоды, добиваться цели и не гордиться [Лао-цзы].
Итак, делай то, что делать обязан.
Блажен, кто, творя, ни к чему не привязан [Из древнеиндийского эпоса «Махабхарата»].
Человек, стоящий на цыпочках, не может долго стоять. Человек, сам себя выставляющий, не может светить. Кто доволен собою, тот не может прославиться, кто хвастается, тот не может иметь заслуги. Кто горд, тот не может возвыситься [Лао Це].
Опасайся человека, который хвастает своими добродетелями [Мария фон Эбнер-Эшенбах].
И гордость ведь прикидывается высотой души [Аврелий Августин].
Истинная добродетель никогда не оглядывается назад на тень свою – на славу [Иоганн Вольфганг Гёте].
Ох, как бы не затуманил меня весь этот фемиам. Теперь пора рабочая [А.В.Суворов].
Порядочный человек с течением времени почти всегда становится нечувствительным к похвалам и почестям [Д.Лепарди].
Американец Вильям Сейферт прислал маршалу письмо, в котором сообщил, что он собрал «самую большую в США коллекцию автографов, фотографий выдающихся военных деятелей нашего времени». Поэтому он просил маршала Рокоссовского, героя «знаменитой Сталинградской битвы», прислать свой автограф. Рокоссовский отказал американскому коллекционеру в его просьбе, ибо, как он написал, «Победа в Сталинградской битве была одержана доблестными бойцами Красной Армии, многие из которых отдали за эту победу свою жизнь» [Наум Мар. – 1988 г.].
Что касается портрета моего: ничем особенным не прославившись как в области русской литературы, так равно и в других каких-либо областях, нахожу, что выставлять мой портрет для публичного обозрения – преждевременно. Кроме того, у меня его нет [М.А.Булгаков].
Для Чехова ничего не стоило то, от чего пыжились и надували щеки другие литераторы – современники. В его письмах, богатых суждениями о жизни и искусстве, можно найти упоминания и о таких событиях, как ловля мышей, благодатное действие мятных лепешек, раскладывание пасьянса «тринадцать» или мытье головы с порошком. Но ни полслова не найдется там о пожалованном ему высочайшим указом звании потомственного дворянина. (Широкой публике это стало известно лишь в 1930 году из разысканий Ю.В.Соловьева). Ему невозможно было польстить,