– Шесть, ты ведь отпустил всех остальных.
– Ничего, переживут. Давай первого. Джим, идём со мной. Криша, можешь вздремнуть ещё. Лари, ты как?
– Готов! – Пёс поднялся со своего места и пошёл к установке в дальнем конце нашего офиса.
– Мы называем его «Вестник счастья», – поведал я Джиму. Тот кивнул и последовал за мной.
Мы втроём встали на зелёную платформу, которая тут же засветилась, замигала, и вокруг нас возникли прозрачные вращающиеся стенки, которые, постепенно ускоряясь, через минуту скрыли за собой офис.
– Джерри редко ходит с нами, обычно он отвечает за координацию нашего графика, – пояснил я. – Большой слишком.
– Понял, – Джим кивнул. – Прости, а ты тут единственный человек? – спросил он, когда нас окончательно отгородило от помещения штаб-квартиры вращающимися стенками.
– Да, так вышло.
– А почему… откуда вообще взялись эти существа? Без обид, – добавил он, покосившись на Лари, который снова вывалил язык, на этот раз от жары.
– О, не спрашивай. Я сам не особо знаю.
– Да и мы, – добавил Лари. Разумеется, пёс слукавил, но сейчас это было более чем уместно: нечего пока грузить парня ненужной информацией. – Каждый может рассказать о себе что-то, но что из этого правда, а что нет – только ребятам Сверху известно. Так что, может, тебе посчастливится узнать что-то новенькое, но вот я, например, работаю тут в наказание последние восемь сотен ле… – Я толкнул его в бок, и Лари сконфуженно поджал хвост, осознав, что это явно не те сведения, которые необходимы новичку первым делом. Кто ж захочет работать вместе с каторжниками! Мой неуклюжий пинок, вероятно, не укрылся от цепкого взгляда парня, но виду он не подал.
Зелёные стенки замедлили свой бег, и за ними стала различима больничная палата.
– Никто здесь не увидит и не услышит нас, но именно мы станем причиной того, что ты увидишь. Что бы это ни было, – предупредил я.
Вращение остановилось, и барьеры растворились в воздухе. Мы стояли в больничной палате. Двое детей на соседних койках: мальчик лет четырёх (видимо, тот самый Артур Фокс) и девочка чуть постарше. Оба были без сознания. Судя по количеству аппаратуры, это была реанимация. Компьютеры мерно попискивали, маски на детских личиках качали кислород.
– Обычно долго ждать не приходится, – пробормотал я, предчувствуя не лучший вариант распределения счастья.
Прошла всего минута, и обе машины в унисон тревожно ускорили темп своих пиков, а затем разом перешли на непрерывный истеричный визг. Двери распахнулись, вбежали медсёстры и врач, дефибрилляторы загудели – заряжались. Разряд. Короткий сбивчивый писк – и снова непрерывная нить на экранах.
– Заряжайте. Разряд!
Джим стоял замерев, сжав челюсти, чуть выставив руки вперёд, будто готовился к действию. Мы с Лари украдкой переглянулись. Разряд! На мониторе мальчика появился пульс, прибор успокоился и вновь перешёл на ритмичное