– Какие сутки без сна? – поймал он Асю в большущие руки на проходной.
– Первые пошли, Кузнецов! Я тут… шла на работу, – запнулась она. – Ты в командировку?
– В Сирию. Хочешь со мной?
– Я бы… нет… спасибо! – растерялась Ася. – У меня все хорошо.
– Да закроют вас скоро, будете раз в месяц в повторах выходить, – язвил он.
– По голове себе постучи! – отреагировала она, легонько коснувшись не раз уже битой макушки.
– Да стучи не стучи, к тому все идет. У вас рейтинги как у «Голых и смешных».
– Мы людей не раздеваем, мы их раскрываем.
– Плохо раскрываете. Вам бы чернухи, что ли, добавить, – предложил Кузнецов. – Я тут недавно снял крутой сюжет…
– Да тошнит уже от вашей чернухи, – перебила она, зная наперед все его истории. – Хочется делать что-то достойное, что-то, что вернет телевидение, а не утопит его в слезах Волочковой.
– Ты еще Союз вспомни, когда дикторы «Вестей» надевали костюм полностью, боясь, что брюки из-под стола видно будет.
– Еретик! Побойся того, чье имя нельзя произносить!
Девушка обняла Лешу и поспешила дальше по коридору, только бы не задерживаться в проходе за «бла-бла-бла».
– Жди меня, – крикнул вслед Кузнецов.
– Программа есть такая, Леш.
Ася помахала и свернула к ASAP. Села на край стула у барной стойки.
– Я вчера за чай не отдала, – протянула она деньги.
– Помню, твоего мужа будут звать Бергамот, – улыбнулся бармен.
– А сейчас можно кофе, и покрепче, и сиропчик какой-нибудь бахни туда для настроения. – не дослушала она.
Молодой и шустрый официант схватил деньги и тут же в танце кинул их в кассу. Включил кофе-машину, поставил стакан, раздался треск, и следом пошел аромат горького живительного зелья.
– Ась, мы в «Гурмане», разговор есть, – услышала она за спиной и тут же обернулась. Это были Марго и Вера – редакторы «Откровенное на ночь».
– Пять сек, – махнула им Ася через толпу кофепивцев у бара.
– Неважно выглядишь, – заметил бармен.
– Утро начинается… начинается утро… – прошептала она, чтобы не выругаться.
– Не спала? Может…
– А может, ты мне кофе сделаешь? – торопила Ася сердобольного бармена.
– Варю.
Он отошел от стойки и обратился к другим ранним редакторам.
Хотя рано-то и не было. Останкинские часы показывали час дня. По идее, это уже глубокий обед для нормального человека, но раннее утро для телевизионного редактора.