За время предыдущего похода мы к тому же так хорошо изучили конструкцию лодки, что у каждого из нас было свое собственное секретное местечко, где мы хранили особые, наши личные вещи. Вещи эти разнились в зависимости от личных вкусов их владельцев. Небольшие запасы шоколада, сигарет, спиртного и пара-тройка сувенирных буклетов с женщинами в нескромных позах были тщательно запрятаны в различных укромных местечках U-505.
Накануне нашего отхода у нас на лодке побывал адмирал Карл Дёниц, командующий всеми подводными силами Третьего рейха. У Дёница было правило лично знакомиться со всеми командирами подводных лодок, и мы, весь экипаж, были польщены, когда адмирал прошел по настеленным мосткам на борт нашей лодки. Обсудив боевое задание с капитан-лейтенантом Лёве, адмирал Дёниц записал в бортовом журнале U-505: «Первое боевое задание командира новой подводной лодки выполнено продуманно и тщательно. Несмотря на долгое пребывание в оперативном районе, незначительная интенсивность движения вражеских судов не позволила добиться большего успеха».
Посещение высоким, уважаемым адмиралом нашей подводной лодки произвело на меня неизгладимое впечатление. Мы, подводники, питали к нему безграничное уважение за его способности и преданность долгу. Именно за эти качества мы заслуженно прозвали его Большой Лев. Многие читатели могут не знать, что в последние дни войны Карл Дёниц стал официальным главой Германского государства после смерти Гитлера19. После войны, несмотря на настойчивое желание мести союзников, Дёниц (и подводные силы в целом) не были признаны виновными в совершении военных преступлений Нюрнбергским трибуналом, прежде всего в результате мужественных показаний американского адмирала Честера Нимица20.
Я никогда не переставал восхищаться гросс-адмиралом (с 1943 г.) Дёницем. В 1980 году я присутствовал на праздновании 89-й годовщины его рождения в старинном доме Дёницев в деревне Аумюлле в Германии. В кратком тосте, пока мы подняли бокалы за наших павших товарищей, Большой Лев выразил свою сердечную признательность верности и жертвам, принесенным подчиненными ему подводниками. Он произвел глубокое эмоциональное впечатление на всех нас. Несколько позднее в том же году я получил подписанное им личное письмо,