– Значит, эйр Магролис отказался, – задумчиво пробормотала я.
Дайна покраснела.
– Ви… Не думай о нем плохо. Просто у него сложный характер.
Я лишь головой покачала. Не хочу ссориться с подругой и доказывать ей, что ее благоверный законченный эгоист. Еще решит, что я ей завидую.
– Ладно. Проследи, чтобы Рини была готова завтра с рассветом. Мы заберем ее по дороге.
***
На следующее утро, едва рассвело, с нашего двора выехал легкий кабриолет – одноосная повозка со складывающейся крышей – запряженный единственной в хозяйстве лошадью. Он лет десять пылился в каретном сарае, ведь в наших местах перестали путешествовать, устраивать ярмарки и отмечать праздники. А до ближайшего города отец предпочитал добираться на телеге, говорил, что кабриолет рыбой провоняет, если он в нем будет улов возить. Все надеялся, что удастся продать это чудо каретостроения, когда срочно понадобятся деньги.
Вчера я с самого обеда и до темноты драила его с мылом, отмывала от пыли и грязи, штопала разорванную в нескольких местах парусиновую крышу. А что мне еще оставалось? Ехать в Эрливейл в провонявшей рыбой телеге? Боюсь, я не настолько самоотверженна. Уж лучше потратить несколько часов своего труда, зато потом путешествовать с комфортом.
Мать сидела, поджав губы, и перебирала амулеты на толстой серебряной цепи, которую носила поверх платья. Шайель шмыгала носом, то и дело промокая платком покрасневшие от слез глаза. Я расположилась на козлах, решив взять на себя обязанности кучера. Управлять нашей Звездочкой было не так уж сложно, отец с детства научил меня простейшим приемам, да и умная лошадка слушалась беспрекословно.
На крыльце эйра Рувейниса уже выстроилась вся семья. Я увидела Рини – худенькую девочку-подростка с острыми чертами лица и двумя черными косичками, спускавшимися до узенькой талии. Ее старший брат Мирах хмурил брови, пытаясь за нарочито суровым обликом скрыть свой страх, а младшая сестра Айюль испуганно пряталась за его спиной. Рини рыдала, упершись лбом в плечо отца, который смотрел по сторонам так растерянно и жалко, что, казалось, сам вот-вот заплачет. Матери не было видно, похоже, ей все еще было плохо.
– Виель! Эйра Димантис! – навстречу нам с крыльца бежала Дайна. Она так обрадовалась нашему появлению, что едва сдержала неуместную улыбку. – Слава Двуликому, вы здесь!
Отдирали Рини от отца вчетвером. Она хваталась за него руками и ногами, кричала в голос и грозилась наложить на себя руки. Краем глаза я заметила, как сидящая в кабриолете Шайель вновь разрыдалась, а мать прижала ее к груди, что-то шепча на ухо.
Наконец, девочку запихнули на сиденье и закрыли дверцу. Эйр Рувейнис закинул в багажное отделение два небольших саквояжа с вещами и украдкой отер с морщинистой щеки скупую слезу. Поцеловал дочь, поклонился нам и спешно скрылся за дверями. Мне показалось, что он сбежал, но я не могла его винить, я и сама с удовольствием сбежала бы отсюда куда