– Нина Павловна, через полчаса в совхоз «Артык» вылетает санитарный вертолет. Обратным рейсом в аэропорту его должна встретить машина «скорой помощи». Проконтролируйте, пожалуйста. – Повернув голову к Черканову, добавил: – Тит Турунтаевич, ты сейчас куда?
– Подался бы домой.
– Значит, попутно… Нина Павловна, распорядитесь, пожалуйста, чтобы Черканова с врачом срочно подбросили в аэропорт на нашей машине.
– Слушаюсь, товарищ Кэремясов!
Мэндэ Семенович скривился как от зубной боли. «Ну и самолюбие у этой дамочки! Настоящая мегера! А впрочем…» И зависть, и восхищение были тоже. Блаженство – откинуться в кресле. Пусть минуту – побыть одному. Забыться. Если бы… Что-то засвербело в мозгу. «Хм! Что это спросил Тит? Кажется… кажется… Ах, да: «Почему, мол, чиновники любят побаловаться ружьишком?» Любопытно! Ну и Тит! О хитромудрый змий! Дока… А и вправду: почему?» Сам Кэремясов не был не то что заядлым охотником – никаким, что его, коренного якута, отнюдь не украшало. Кажется, отвлекся. Почему же все-таки? В голове вдруг что-то щелкнуло, щелкнуло, выскочило крамольное, прилипчивое, хрипатое: «Идет охота на волков, идет охота…» Вроде что-то диссидентское? Автора вспомнить не смог. Да и нужды не было – какой-нибудь прощелыга, шелупонь богемная… Додумать не успел. Включившийся селектор официальным голосом Нины Павловны произнес:
– Зорин объявился!
– Пусть заходит! – Спохватился: обдернулся в слове. Надо бы: «Просите, пожалуйста!» Пожурил себя насчет того, что следует подавать пример подчиненным, тогда и спрашивать.
9 часов 45 минут
Глаза чуть навыкат. Горбонос – правда, не по-орлиному. Лет под шестьдесят. Плотен. Лепили, похоже, глину замесили крутенько. Мят-перемят. Видать, пожевала его жизнь, да, пожевав, и выпустила на дальнейшее существование. Впрочем, эти помятость и небрежность в костюме не раздражали Кэремясова, в принципе уважающего опрятность и чтобы во всем с иголочки… Таков был при беглом взгляде Михаил Яковлевич Зорин. Именно он теперь и «объявился».
Но перед тем как ему войти и вяло, но не небрежно поздоровавшись, угнездиться в круглое кожаное кресло, выкинуть на стол распечатанную раздрызганную пачку «Беломора», необходимо сказать хотя бы пару слов об этой весьма примечательной, колоритной личности. Тем более что время, потраченное на рассказ, не входит в заявленный нами хронометраж, ибо оно – ослепительный просверк в сознании Мэндэ Семеновича, чиркнувшая темь неба дальняя зарница…
Про Зорина Кэремясов был наслышан еще с самого детства – вернее, про Тааса Суоруна, что значит Каменный Ведун. Так окрестили еще молодого (в Тэнкели приехал за год до войны) геолога местные старцы. Они зря не скажут.
Понятно, наиважнейшую роль сыграл и счастливый характер русоволосого русича – простота и душевность: