– Да вообще вся эта затея глупая, – объявил Скрипач. – Она же подавила восстание – чего ещё хочет Ласиин?
– Сильна, когда надо иметь дело с врагами, – проговорил Калам. – И слаба, когда нужно завоевать сердца.
– Тавор не по этим делам, так в чём проблема?
– Она может прославиться, завоевать сердца. Ещё несколько успехов – явных, где видно будет, что это не просто везение. Да ладно тебе, Скрип, ты же знаешь, как быстро армия может перемениться.
– Только не эта армия, – буркнул сапёр. – Она и так едва с земли поднялась. Мы – очень шаткая братия. Бен, она об этом хоть подозревает?
Чародей подумал немного, затем кивнул:
– Думаю, да. Но она не знает, что с этим можно сделать, кроме как поймать Леомана Кистеня и стереть в порошок вместе с его войском.
Скрипач хмыкнул:
– Вот этого Спрут и боится. Он считает, что мы все освежимся Раналом прежде, чем всё закончится.
– Раналом? Ах, ну да.
– Он мне уже мозги проел, – пожаловался Скрипач. – Всё талдычит про «ругань», которую припрятал на случай, если придёт к нам неминуемая гибель. Вы бы видели лица новобранцев, когда он на эту тему разливается.
– Похоже, со Спрутом надо поговорить.
– В рыло ему надо дать, Лам. Уж поверь, меня так и тянет…
– Но сапёры так друг с другом не поступают.
– Но я ещё и сержант.
– Но он тебе нужен на твоей стороне.
Сапёр мрачно согласился:
– Угу.
– Ладно, – заявил Калам, – я его наставлю на путь истинный.
– Только осторожно, он тебе под ноги может «шрапнель» бросить. Не любит убийц.
– А кто их любит? – философски заметил Быстрый Бен.
Калам нахмурился:
– А я-то думал, что меня любят и ценят… по крайней мере, друзья.
– Мы просто не рискуем, Калам.
– Вот спасибо, Бен, я это запомню.
Вдруг чародей поднялся:
– Сейчас прибудут наши гости…
Скрипач и Калам тоже встали и обернулись, чтобы увидеть, как вновь распахиваются врата Имперского Пути. Наружу вышли четверо.
Убийца узнал двоих и ощутил одновременно радость и беспокойство: тревогу – при виде Высшего мага Тайшренна и искреннюю радость от встречи с Дуджеком Одноруким. По обе стороны от Тайшренна шли телохранители – один, пожилой сэтиец с навощёнными усами, казался отдалённо знакомым, будто Калам уже когда-то видел его, давным-давно. С другой стороны от чародея вышагивала женщина лет тридцати пяти – сорока пяти, ловкая и атлетически сложенная, что было хорошо заметно под тугими шелками. Глаза у неё были мягкие, тёмно-карие и насторожённые; миндалевидное лицо обрамляли коротко подстриженные на имперский манер волосы.
– Расслабься, – тихонько прошептал Быстрый Бен Каламу. – Я же говорил, роль Тайшренна в… прошлых делах… мы неправильно поняли.
– Это ты так говоришь.
– И он пытался защитить Скворца.
– Да только опоздал.
– Калам…
– Ладно, я буду вести себя культурно. А тот сэтиец – это что, его