Эла стояла, словно в ожидании приговора, а перед ее глазами проносились видения из ее жизни. Безответственные, предающие, делающие больно мужчины, которые уходили, оставляя с целой кучей больных, суицидных, как ее старший сын, или недоразвитых, как у младшей дочери, детей. Теперь они предстали перед ней совсем в другом свете. Они, как призраки прошлого, вставали перед глазами и требовали отпустить их.
Сухой, как шелест листьев, голос вывел Элу из забытья: – Наши кроны дают вам жизнь, а наши корни поедают ваши тела, и не наша вина, что ваши души после этого остаются в плену, а ваши дети рождаются калеками. Но мы тебе поможем. Благодаря тебе Один многое сможет понять.
– Как зовут последнего ребенка твоей дочери?
– Хофнунг, – ответила Эла.
– Теперь слушай. Ты совсем недавно хотела отказаться от своего внука, так записано в твоей душе. Ты волевая женщина, но волей твоих проблем не разрешить. Мы понимаем, что тебе тяжело кормить твою слабоумную дочь с ее выводком. Но твоя дочь – орудие мира причин. Именно по своему слабоумию она оказалась способна выполнить эту задачу и родить пятерых нищих детей, ведь твой сын не выдержал и повесился. А на своего внука тебе нужно молиться, этот мальчик способен очистить ваш род. Теперь стой и жди, что бы с тобой ни произошло.
Я опять оказался на перекрестке двух миров. Духи стояли в кругу, центр которого пронзил столб света. Столб уходил вверх и вниз в самую бесконечность. И тут появились они, это были души женщин ее родовой линии, скитающиеся в мире мертвых в течение столетий. Один из друидов вытянул руку, и души начали приближаться к центру круга, проходя сквозь плотные фигуры друидов. Как только душа касалась света, ее втягивало в столб и уносило наверх. В этот момент дух выкрикивал имя мальчика, фантом которого уже с начала действа находился рядом с Элой, и легкое облачко родовой энергии, оставляемое развоплощенной душой, перетекало в центр его тела чуть ниже пупка. После того как последнее облачко нашло свое законное место, пространство обрело свои привычные черты, но у меня осталось ощущение, что все, что здесь делалось, происходило со мной.