Занавес раздвигается, выпуская первого манекенщика, и тут любопытный зритель может заметить в глубине зала мужчину, следящего беспокойным взглядом и за сценой, и за публикой. Это – Ральф Фаррелл, в последние десять лет король парижской моды, по происхождению американец, создававший себе имя на протяжении пятнадцати лет. Но это все было до того, как его Дом моды приобрел Франсуа Рабу, крупный промышленник, постепенно скупавший все мелкие и разрозненные модные ателье, создавший теперь на их основе империю в мире элегантности. Дальновидный делец, он мало-помалу сделался одним из самых богатых людей мира, причем из тех, что заботятся о своем духовном росте. В конце концов он завоевал славу одного из самых просвещенных меценатов. К тому времени, на которое пришлась покупка Дома моды Ральфа Фаррелла, тот был уже признанным мастером своего дела. В контракт купли-продажи Ральф собственноручно вписал пункт, где особо оговаривалось его авторское право на все созданные им модели. Главный талант Франсуа Рабу состоял в том, что он очень быстро и безошибочно определял те качества, каковыми нанимаемый им работник, порой за очень высокое вознаграждение, мог быть полезен его империи. В Фаррелле он угадал блестящего и чуткого наставника, которого он, впрочем, с хладнокровием и безжалостностью хищника, мог уволить в любой день, невзирая на все удовольствие, что бизнесмен получал от его работ.
Прошло десять лет, и Франсуа Рабу имел все основания поздравить себя за сделанный когда-то выбор: имя Фаррелла прочно встало на первое место в мире моды. Прибыль взлетела, доходы постоянно росли, в сфере моды не было ни одной отрасли, ни одной марки выпускаемой продукции, к которым бы имя Рабу не было причастно. В узких кругах мира моды поговаривали, что доходы олигарха от-кутюр достигали порой тысячи процентов. Однако Рабу нашел способ получать еще больше денег, а значит, увеличить дивиденды своих акционеров-учредите-лей, пенсионные выплаты и фонды своих компаньонов. Способ заключался в предоставлении своим многочисленным субподрядным организациям полной свободы действий затем, чтобы, дождавшись удобного случая, проглотить их. Для такой акулы бизнеса это было детской игрой: он не препятствовал намеченным жертвам заключать многочисленные и долгосрочные контракты, поощрял их предоставлением крупных кредитов под растущие проценты, наблюдал, как обреченные уже компании набирают работников, расширяя свой штат. Затем, как только у этих организаций дела начинали идти в гору, Рабу разрывал с ними деловые отношения, ставя их тем самым на край пропасти. Оставался единственный выход: сдаться на милость победителя. И чаще всего со словами благодарности.
Этим искусством Рабу владел в совершенстве, откровенно презирая тех, кто не умеет рассчитать свои силы и возможности в борьбе за деньги.
К чему было продолжать копить богатство, если на одну ренту