Бду-ум! Ду-ум! Бду-ум!
Ощущения незабываемые и настолько же болезненные. Может быть, и закричал или застонал, вот только пересохшая глотка и растрескавшиеся губы могли издать чуть слышное шипение. И набатом одно: живчик мне нужен, чертов живчик!
Только в этот момент пришло понимание окружающей реальности и осознание себя в ней. Вспомнил все, как тот Шварценеггер. И где нахожусь, и Цемента, и уготованную мне судьбу, и его кончину, и другой мир – Стикс.
Осторожно-осторожно чуть приоткрыл глаза. Нет, все же свет слепил. И откуда его здесь столько? Помню ведь, что в подземной тюрьме узкие и небольшие окна, почти у самого потолка, заложенные лучшим стеклоблоком на свете – советским, который сам по себе плохой проводник солнечных лучей.
Чуть приподняв голову с пола, смог разглядеть, в какой стороне находился труп врага. У него точно должно быть топливо, необходимое каждому выжившему в Улье. Вот здесь и накрыла дикая радость – я жив! Я, мать вашу, живой! А значит, еще побарахтаемся!
Резко попытавшись встать, едва не потерял сознание, когда свалился обратно, очень больно приложившись макушкой о пол. И только минут через пять, напрягая все силы ослабленного организма и всю силу воли, чтобы вновь не распластаться на бетоне, мне удалось встать на четвереньки.
Время я не засекал, но не меньше получаса преодолевал расстояние в три-четыре метра до трупа Цемента. Со стороны, наверное, походил на дезориентированного жука, который не столько движется к цели, сколько крутится на месте. Вот и у меня так же. Судорожный рывок вперед, объятия с полом, потом запредельные усилия, чтобы подняться на четыре точки, и оказывается, что труп находится совсем в другой стороне. Снова паралитичные движения, опять лицом в бетон, и так до победного.
Стоит ли говорить, какое ощущение эйфории охватило, когда я добрался до Цемента, в которого вцепился, как пассажир «Титаника» в спасательный круг, и смог далеко не с первого раза вырвать из поясного подсумка литровую флягу? Потом, едва не выбив себе зубы металлическим горлышком, сделал первый огромный глоток. В тот миг будто в вену несколько кубов эфедрина вкололи. Орать от восторга хотелось, захлебываясь живчиком.
Невероятный напиток, божественный, не сравнимый ни с чем! Куда там той амброзии! Я просто ощущал, как с каждой выпитой каплей утихала ломота в костях, как переставала тянуть и перекручивать мышцы неведомая сила, как свет становился не режуще-ослепительным, а вполне нормальным, даже немного тусклым. Не меньше полфляги осушил, прежде чем удалось от нее оторваться.
Чуть закружилась голова – все же лекарство это с изрядной порцией алкоголя. А на пустой желудок та еще бомба. Сразу захотелось воды, пожрать и покурить! Напиться тоже удалось: во второй фляге была чистейшая ашдвао. Нет, действительно, для иммунных как ни назови, но живчик – это жизнь. Постепенно в теле рождалась легкость и возникала ясность мысли, отступал могильный холод, проморозивший меня насквозь,