Молча, ни слова не говоря, все отошли от ямы, обыскали полевой стан и нашли немного еды, сухари и кусок колбасы.
Вдали послышался шум моторов, и мы опять бросились бежать…
День пролетел незаметно. Шли и останавливались. Опять шли, а потом прятались. Ближе к вечеру выскочили еще на одну дорогу, обычную грунтовку, и обнаружили на ней разбитую советскую автоколонну. Много сожженных и раскуроченных взрывами автомобилей, мотоциклы и тягачи, один танк БТ-7 и рядом с ним два броневика. Автоколонну разбомбила авиация, сомнений не было. Трупов нет, наверное, успели собрать.
Пока никого не было, и нам не мешали, посмотрели, что в грузовиках, и нашли ящики с рыбными консервами. Набрали, сколько смогли, собрались уже уходить, но не успели. Появились немецкие мотоциклы с колясками. Бежать поздно. Справа и слева открытое пространство, нас посекут из пулеметов.
Затаились под разбитой полуторкой. Немцы нас не видели, остановились, и начали осматривать автомобили. Видать, искали, чем поживиться.
– Короче, – прошептал старшина, – придется принять бой. Фрицев шестеро и нас столько же. По моей команде наваливаемся на них. Не стрелять. Берем противника в ножи. Вопросы?
Вопросов не было, и мы приготовились к бою. Я отставил в сторону карабин и вытащил штык-нож. Ладонь сразу вспотела – нервы шалят. Однако я не боялся. Страха не было. Совсем. Мозг, словно отключился, и я был готов убивать.
Немцы были сытые и расслабленные. Рукава засучены. Воротники расстегнуты. Каски брошены в мотоциклах. Автоматы за спиной. Они чувствовали себя в полной безопасности, наверное, до сих пор считали, что война легкая прогулка. Ну-ну, они не первые и не последние, кто так думал.
Фрицы держались кучкой и не разбредались. Для нас это идеально и когда они подошли вплотную, старшина заорал:
– Бей их!
Как обычно, Захаров был первым. Он оказался среди немцев и быстро заработал ножом. Я последовал за ним. Поднялся, метнулся вперед и оказался лицом к лицу с мордастым румяным фрицем. Он смотрел на меня с недоумением и не понимал, откуда я появился и что происходит, а я не медлил. Как учил старшина, резко ударил его клинком в живот и сразу потянул его обратно. Немец открыл рот, и я нанес второй удар, по горлу.
Захлебываясь кровью, фриц стал медленно оседать, но я на него уже не смотрел. На Захарова насели сразу двое и один из них попытался поднять автомат. Но я был за его спиной и, запрыгнув на плечи немца, левой рукой зацепился за его лицо, а правой ударил противника в грудь. Клинок вошел в тело фрица легко, и он практически сразу упал. Я вместе с ним и нож остался в теле противника.
Поднимаюсь. Глядь, а передо мной еще один немец. В руке у него пистолет, ствол которого был нацелен на меня. Однако выстрелить он не успел. Рядом находился Садчиков, без ножа, но с саперной лопаткой, и боец рубанул его по черепу, который не выдержал удара и характерно хрустнул.
Этот фриц был последним. У нас без потерь, только синяки и пара порезов.