Но задержаться пришлось. На три года. И когда дети стали транспортабельны, мы с Валюхой решили вернуться на остров. Волнений не было потому, что Игорь, этот несусветный лодырь, всё же… написал! Да, да! «Серёга! Всё абгемахт! Зверьё в порядке. Не психуй. Ждём!» Это ж сколько было потрачено им времени, чтобы написать такой роман! Толстой нервно курит в сторонке!
Я прилетел первым. Надо было расширить жилплощадь. И сразу же побежал в свою сорок восьмую будку. Она оказалась пустой. Что-то не по себе стало. Бегом в контору.
– Где Игорёха?».
– Да здесь он. Вон дом. Угловая хата.
Прибежал.
– Привет!
– Здоров!
– Где моё зверьё?
Он нахмурился, достал «черпак», рюмки, разлил.
– Давай помянем!
– Да ты толком говори! Сам же писал «всё абгемахт»!
– Да не ори! Орёшь… Всего-то три месяца не дождались тебя они. Пока мы в старом клубе играли – всё было в норме. Потом достроили новый. И сколько я его с собой ни брал, думал привыкнет, так нет! Он, как заведённый под то окно! И клуб старый уже пустой. И окна повыбиты… только прошляпишь – он там. Ему девчонки бант нацепили. С этим бантом и ждал. Жил здесь, у меня. А ждал там. Вот однажды пьяный гиляк из карабина и… мля! Похоронили мы его по-человечьи. Завтра сходим. Все наши плакали, как над родным. Алис неделю ходил по посёлку и орал благим матом. Всё его искал. А потом ушёл куда-то и всё! Больше здесь его никто не видел.
– Где найти того гиляка?
– Не надо, Серёга! Не бери грех на душу. В больнице он. Споткнулся… Бывает…
Если вам иногда скажут, что водка бывает сладкой, не верьте.
Горькая она.
МУХА
Всё началось с недоразумения. В нашем общежитии праздновался очередной «юбилей Дома Романовых» Во всех комнатах, в состоянии пропагандис-с-с-ким не быть, обсуждались производственно-бытовые вопросы. И в глаза, – а это лучше, чем за глаза, – высказывались мнения о промахах на последней пятидневке. Так же обсуждались сердечные проблемы. Шли братски-дружеские разборки о правоте или неправоте друг друга в различных ситуациях, когда мы с Богданом решили прогуляться в женское общежитие. В коридоре встретили дежурную по общежитию Нину. А поскольку я был в весёлом расположении духа, взял её на руки и сказал: – Мисс! Я полюбил Вас с первого взгляда! Так могут любить только у нас, в Оклахоме!
За эту невинную шутку получил по морде ладошкой, но не обиделся. Нам с Бодей было вельми хорошо и поэтому мы не обратили на оплеуху ни малейшего внимания. А, засмеявшись, прошествовали дальше. Нас ждали в другом месте. Вот собственно и весь инцидент.
Утром в столовой ко мне подошла Зойка. Или Зарима Муха. Симпатичная такая повариха. Надо отдать должное в этом вопросе. До этого случая я думал, что «Муха» – это кличка. Как потом оказалось был не прав.
– Слушай, друг любезный! Ты что себе позволяешь?
– В отношении кого?
– Вчера прибегает моя подруга Нина