го и голубого цвета, оказывается, скрывалась в желании
левого глаза видеть и отражать небесные цвета. Посколь-
ку небо в джунглях было почти всегда затянуто облаками
или скрывалось за сплетениями высоких ветвей, левый
глаз чувствовал себя несчастным и не находил себе друго-
го занятия, как попеременно завидовать то деловому пра-
вому брату, то верхним веткам деревьев. Правый глаз был
виноват в том, что из-за его усердия левому было нечего
делать, и еще в том, что правый был не обременен тяже-
лыми раздумьями, а работал и работал все время. Веткам
романтик завидовал из-за их близости к небу.
– Какой же ты глупец, – недоумевал я, – даже если
ветки могут смотреть, они увидят серое небо, се-ро-е!
Как ты примитивен, о мой левый глаз; твоя зависть слепа
и не соображает, к чему ревнует, – к пустому серому ме-
сту, к нулю!
Но и это бы ничего, пока в один момент у левого гла-
за не возник новый объект обожания. Выставленная на
высокую мачту и спрятанная среди деревьев камера сле-
жения не могла не зацепить внимания «пары». Правый
принял информацию и передал дальше для анализа, а ле-
вый создал новый воздушный замок и увидел в блестящем
объективе и бирюзу, и перламутр, думая про себя, каким
скучным выглядел бы мир, не умей глаза так по-разному
77
сообщать детали увиденного. Разнообразная палитра цве-
тов и коротких приятных наблюдений всегда была заслу-
гой пары глаз, одинаковых на первый взгляд, но, как оказа-
лось, больших индивидуумов.
С прилежностью окулиста я разбирался в дотоле не-
известных тонкостях мировосприятия, а потом полез в
конверт. В задании значилось «среда». Дат в джунглях не
водилось, и новый день обозначался только днем недели.
Когда я прочел про среду, в середине вторника все мелкие
индивидуальности моего существа слились в единой радо-
сти: был еще вторник, а значит, каторга начнется завтра!
Не разбирая, что написано дальше, я оценил ситуацию и,
подыскав дерево потолще, полез на сук.
Местные особенности заявили о себе, когда я привя-
зывался к ветке над головой. Будто живая, ветка стала вы-
скальзывать из рук. Не успела у меня в голове оформить-
ся догадка, как все это дерево, с таким же норовом, как у
сука, на котором я сидел, загуляло из стороны в сторону.
Я с трудом держался, пока не прекратилось раскачивание.
Обхватив ствол на высоте человеческого роста, я повис,
как на канате. Так продолжалось минут двадцать, во время
которых сохранялся статус-кво. Делать нечего, местные
обитатели приемлют меня только так, как им удобно, по-
этому буду жить по законам джунглей! Я обхватил ствол
веревкой,