Дальше прозвучали вопросы: когда я его последний раз видел; когда разговаривал; о чём; не вру ли я. На последний вопрос я ответил, что думаю, что это какое-то недоразумение, ведь Серый уже несколько лет в деле, и знает, что к чему. Это мне показалось довольно смелым и довольно глупым шагом, но учитывая, что меня и так уже допрашивают, как будто я из их шайки, я решил пойти ещё дальше, и спросил, что и как он украл.
Анатолич на это никак не отреагировал. Я в тысячный раз убедился, что люди, даже которые выглядят тупыми и ведут себя, как быдло, оказываются совсем не такими глупыми, как порой хотелось бы. Но иногда это и к лучшему.
Телефон мне вернули – очевидно, если бы я был предателем, я бы стёр звонки и СМСки, а как на этом аппарате удалённую информацию восстанавливать, даже я не знаю. Я не стал больше задавать вопросов по нескольким причинам. Стало как-то скучновато. Вся беседа заняла минут десять-пятнадцать, и ради этого понадобилось мою персону чуть ли не из тёплой постельки вытаскивать и тащить за полгорода.
Анатоличу позвонили, а я окинул всех взглядом. Я собирался спросить, можно ли мне идти, но когда Анатолич договорил, он улыбнулся и сказал мне:
– Айда прокатимся?
Отказываться я не стал.
***
Денис вёз нас с Лёшей на своей машине, а Анатолич с ещё одним дяденькой ехали впереди на другой. Я запомнил оба номера, но записывать не стал, чтобы не вызывать беспокойства своих псевдодрузей. Половину дороги я тоже запомнил. Делать это просто ненавижу. Чаще всего я забываю запоминать. Сейчас же просто решил потренировать память, которая тоже, как и моё тело вместе с остальными функциями разума, никому не нужна. Но может быть, Оксана это исправит. Надо набраться храбрости, и выпросить один телефонный звонок, ибо я уже предчувствовал – это может затянуться. Хотя, если они собираются меня убить, чему я отводил тринадцать процентов вероятности, об этом можно не париться. Но мне и об этом надоело думать, и я просто позволил себе насладиться поездкой куда-то.
Вышли мы где-то на юге города, и сразу пошли к гаражу, возле которого курили двое ребят. Здесь ждал ещё один нешуточный поворот сюжета. Когда нам открыли дверь, и вся толпа стала заходить, я увидел Сергея, привязанного к стулу. Я сразу всё понял, и мне стало его жаль. Слава богу, хоть не били почти.
На самом деле я испытывал одновременно весьма широкий спектр эмоций: жалость, страх, уныние, и в тоже время мне хотелось узнать, чем всё кончится.
Анатолич объяснил, на всякий случай, всем присутствующим, в чём провинился Сергей. Оказывается, он всего лишь позарился на «украшения и деньги человека, который для нас очень ценен, и, по факту, нашего человека».
– У вас же всё. Я извинюсь перед ним, – заговорил Сергей жалобным голосом, и таким я его себе не представлял. Я понял, что дела у него действительно плохи.
– Жень,