***
В реанимацию ее, конечно, не пустили. Она торчала возле поста дежурной медсестры, пока к ней не вышел врач.
– Состояние тяжелое. Ваша подруга в коме. Телефон дала ее мать во время госпитализации. Говорит, у нее больше никого нет.
«Конечно, никого нет, только парализованная мама и я… Как могло это произойти? когда? Мы вчера часов в одиннадцать расстались, да, до полуночи еще час был, точно помню, она с лекарством опаздывала, которое нужно было в десять дать…» – проносилось в мозгу Вероники.
– Когда ее можно увидеть?
– Не знаю. Прогнозировать сложно, но… Будьте готовы к худшему.
– Ей всего двадцать семь! – зачем-то выкрикнула Вероника.
– Тихо! – цыкнул на нее реаниматолог. – Девушка, тут возраст ни при чем. У Вороновской серьезная травма головы. Подключена к аппарату искусственного дыхания. Сколько продержится, неизвестно. Тут следователь приходил, так я ему тоже дал ваш телефон.
– Травма? Головы? Ничего не понимаю… – уже в пустоту бормотала Вероника, так как врач скрылся за дверью реанимационного отделения.
Вероника вышла из больницы и снова поймала такси.
– На Ворошиловский проспект. Со стороны академгородка, пожалуйста, – сказала она водителю, садясь на переднее сиденье и пытаясь найти ремень безопасности. Руки дрожали. Таксист, молоденький паренек, помог ей пристегнуться.
У Вороновских дверь была открыта.
– Мария Константиновна! Это я, Ника! – громко сказала Вероника, разуваясь в прихожей.
Она привычно достала с обувной полки тапочки и прошла в комнату, где лежала мама Лизы.
Они были давно знакомы. В университете студенты часто зависали у Вороновских, особенно во время сессий. Писали конспекты, зубрили, обсуждали новые идеи или просто болтали под хорошую музыку. Как правило, Вероника оставалась ночевать, а остальные уходили в общежитие.
Но когда бы они ни нагрянули и сколько бы часов ни сидели, Мария Константиновна непременно накормит всякими вкусностями, а ребятам с собой еще и пирожков положит.
– И чтоб сегодня же съели! Вон худющие какие! Так и до чахотки недалеко, будь они неладны, эти ваши теоремы, – ворчала она им вслед.
Марию Константиновну все обожали – веселая, подвижная, говорунья и умелица, вокруг нее всегда было тепло и светло. И вдруг – инсульт. Это было перед самой защитой диплома. Лиза чуть не бросила универ, чтобы ухаживать. Тогда ребята распределили между собой дежурства в больнице, и она блестяще защитилась. Но от предложения остаться на кафедре решительно отказалась.
Возле Марии Константиновны сидел молодой человек. Когда Вероника вошла, он привстал со стула. Красавчик, машинально отметила Вероника. Что-то неуловимое в нем напомнило ей детство, но она тут же отогнала ненужные ассоциации.
– Сергей Антонов,