Мы то шепчем какую-то ерунду, то снова целуемся. Она греет руки у меня за шиворотом, я у нее на груди. Но мне ничего другого не надо, боже упаси разрушать это очарование доступной недоступности, чистейшей дружбы. Мне хорошо, так по-особенному хорошо, как бывает редко, либо не бывает совсем. И я даже больше не хочу знать, кто она мне, лишь бы эта ночь не кончалась…
Я рассказываю, она слушает – по-особому, не причитая как все девчонки, ой, ты бедненький, или не в тему вставляют что-то вроде – а как это? Она просто слушает – мой благодарнейший подарок неба! За что только, боже, это слишком хорошо для меня! опять же – как и с Дикой! У меня есть друг, снова! и с ней мы никогда не спали – помнили, что слишком разные в этом отношении, и самое главное – друзья ведь, а как вот так вывернуться перед другом, унизиться? Сейчас я думаю, что Дика могла бы, в принципе, но я еще толком не понимал сам, чего хочется, да и друга терять из-за такого не хотелось. нет, точно не вышло бы ничего, слишком страшно! Госпожа должна быть госпожой, а не другом никак! Боже, что я позволяю себе думать, вообще? какое еще счастье, что Ведьма пьяна, и не слышит…
– Ну, че, сегодня куда? – спросила Влада как-то подозрительно поглядывая, как я доедаю суп, будто ждет, когда же я свалюсь от отравы, и боится, что этого не случится. Я пожал плечами – ну нафига она спросила?
– Да тут выписал пару адресочков. Позвоню да пойду, чего скажут, может!
– Ага, только смотри, блядь, оденься по-человечески! А то опять попрешься в этом своем рванье!
– Каком рванье? – тихо спросил я, стараясь не заводиться.
– Я ему как человеку, как сыну нормальную джинсовку купила, а он влез в эту кожу идиотскую, как собака на замках весь, не отодрать! Скоро соображать перестанешь, где у тебя че – где твоя, где купленная кожа-то!
– Влада, моя косуха – очень даже приличная, и совершенно новая, ты же знаешь, я за нее чуть жизнь не отдал. Вот если бы я джинсы рваные одел на собеседование…
– Да иди ты! В чем хочешь иди! Перед людьми ж стыдно! Ну что ты как удолбище все шляешься, нет бы постригся, помылся!
Я мытый! Ты Харлея видела? Я еще и в половину как он не хожу. Я не панк, а металлист!
И кто тока за тебя замуж пойдет, красавец-мужчина? – зло ухмыляется она, задевая за оч-чень больное – знает, кобыла, кем я себя считаю, взгляда недостойным, «мужчина» как ругательство!