…стыдно вспомнить, схватил тогда в санбате за грудки хирурга военного, даже пуговицы от его халата отскочили. Грязно-серый такой халат с бурыми пятнами крови. Кричу ему диким шепотом: «Спаси ее! Спаси!» Он в ответ кричит запальчиво, страшно выпучив воспаленные глаза: «Нечем! Нечем лечить!»
Военврач с утра до вечера безнадежно кромсал израненные тела молодых солдат, в надежде хоть что-то для них сделать, помочь. Еще вчера они смеялись и курили, писали письма домой, перед боем…
Потом мы вместе с ним курили, около сан палатки, я видел капли пота на его сером лбу и почему-то верил ему.
Не пустили меня к ней. Так до утра и просидел там. Иногда мне казалось, будто лечу я над полем, смотрю сверху на фигурки военврача и санитарок, на палатки с красным крестом, на поля, окопы… солдатики ходят малюсенькие, как воробьи. А она будто смотрит на меня и говорит: «Ты живи, пожалуйста…, обещаешь?..»
Сердце разрывалось в ожидании, а я видел всё как в тумане, только ее глаза, удивленные… совсем рядом… Верочки моей ненаглядной, прямо в меня смотрели.
Не хотел верить, но чувствовал, – что-то страшное и непоправимое происходит в эту самую минуту.
«Ве-е-ро-чка!…», – беззвучно звал я и не было ответа…
Когда узнал…, так пусто в груди сделалось…
Больше я ее не видел… никогда…
Вот такая история, братцы…
Походная пехотная
Как начинается степь?
Под дождем происходит круженье
тучки сгущаются и нагоняет их ветер,
в тяжелые школьные ранцы на плечи
давят они и походным уверенным шагом,
всё под себя подминая жестко без спросу,
по грубой стерне попадают в размеренный шаг
суровой пехоты,
знающей дело свое – убивать и рядами
ложиться под нож равнодушной шрапнели.
Это уж как повезет,
как отмерено кем-то,
согласно небесной просроченной блёклой
печати.
Дождь педантичный проводит нас
редкими каплями тихо,
впалые щеки кропя и как бы скрывая,
вдруг затесавшихся в строй
паникеров – соленые метки слезинок.
Эй, шире шаг,
кто там вспомнил родные поля, запевай,
пусть услышат нас те, кто нас ждет, и кто верит —
мы снова обнимем их жарко
и скоро забудем километры кирзо́вые,
страх, смерть и ржавых бинтов
пригорелую корку,
и слякоть,