Я вижу у других американских народов те же условия для процветания, что и у англо-американцев, за исключением их законов и их нравов, и эти народы прозябают. Следовательно, законы и нравы англо-американцев являются главной причиной их величия, той основополагающей причиной, которую я ищу.
Мексика, живущая в таких же благоприятных природных условиях, что и англо-американский Союз, заимствовала его законы, однако она не может приспособиться к демократическому правлению.
Жители Мексики, желая установить у себя федеративную форму правления, взяли в качестве модели федеративное устройство своих англо-американских соседей, практически полностью скопировав его. Однако перенеся к себе букву закона, они не сумели одновременно перенести и тот дух, который оживлял её. В результате мы видим, как они беспрестанно путаются в механизме своего двойного управления. Верховная власть штатов и верховная власть Союза, выходя за те рамки, которые очертила им конституция, ежедневно проникают одна в другую. До сих пор Мексика постоянно переходит от анархии к военному деспотизму и от военного деспотизма к анархии.
Именно благодаря нравам все демократические общества, созданные англо-американцами, в целом упорядочены и процветают.
Я убеждён, что самое удачное географическое положение и самые хорошие законы не могут обеспечить существование конституции вопреки господствующим нравам, в то время как благодаря нравам можно извлечь пользу даже из самых неблагоприятных географических условий и самых скверных законов. Нравы имеют особое значение – вот тот неизменный вывод, к которому постоянно приводят исследования и опыт.
Пример Америки доказывает лишь, что не следует терять надежду на установление демократии путём принятия законов и воспитания нравов.
Я уже говорил о том, что законы как таковые, а также нравы более важны для существования демократических учреждений в Соединённых Штатах, чем природа страны.
Виденное