И третья девочка, опять-таки, свершила эталонный путь. Она тоже ничего не понимала – но и не могла и не желала понять. За все 10 дней она не выучила ни единого слова; ни в чём не приняла участия: бродила по лесу да грызла ногти. Прибалтика, туризм её интересовали; но жизнь, кипящая рядом – абсолютно нет. Слабая память + интровертность (невозможность спросить о непонятном) – и для человека эсперанто-лагерь стал, возможно, мукой, о которой она постаралась забыть.
Вот такая поучительная история, абсолютно реальная, но, будто в басне, совершенно чётко прорисовывающая пути, по которым приходят и уходят люди.
Эсперанто – не для всех.
Второй мой счастливый лагерь
Тихвин, 1976
Я к тому времени была уже опытной эсперантисткой, получала нашу внутреннюю газету, была в курсе событий и, конечно, с нетерпением ожидала очередного летнего лагеря. Но почему-то сообщений о нём не было… И вдруг я получаю письмо от хорошего мальчика, с которым познакомилась в одном из прошлых лагерей, но никогда не переписывалась. В письме был только адрес, куда следовало обратиться, и больше ничего. Так как времени оставалось совсем мало, я едва успела купить билет на самолёт и вылететь в Ленинград, практически в неизвестность. Лагерь был не в Ленинграде, а под Тихвином, почти в 300 километрах от города, палаточный, на берегу реки.
Так как я приехала без палатки, меня поселили в большую 10-местную палатку, где жил известный эсперантист Владимир Самодай (тоже, кстати, одессит!) со своим 9-летним сыном. Они занимали один угол палатки; я бросила свои вещи в другом и побежала вживаться в обстановку: встречаться с друзьями, узнавать программу и места кормёжки (было несколько отрядов, и у каждого свой костёр, комплект котлов и т.п.).
Но вот наступила ночь…
У нас в Одессе август – обычно самый жаркий месяц лета. Море, как резервуар, за жаркие месяцы набирает тепло, и затем отдаёт его, постепенно охлаждаясь и становясь затем резервуаром холода. Поэтому у нас холодная и дождливая весна, а в августе и сентябре сухо и жарко. И я, как ещё неопытный турист, в летний августовский лагерь взяла какие-то сарафаны, шёлковые платья, и всего одну куртку-ветровку. А вместо рекомендованного спальника легкомысленно прихватила тоненькое одеяльце, на всякий случай.
И вот наступила суровая северная августовская ночь… Матрасов в палатках не было предусмотрено (сказали же, берите спальники!), и я пыталась уснуть на голом полу, укутавшись в своё одеяльце. В другом углу Самодаи спали, завернувшись в настоящую меховую шкуру, наверное, медвежью. Как я им позавидовала!
Но холод пробирал до костей, уснуть было невозможно, и я выползла из палатки и пошла искать спасения. Спасение нашлось в виде небольшого костра на берегу реки,