Три факта об Элси. Джоанна Кэннон

дальних уголках сада осенний вечер начал красть дневной свет. Пусть нам было всего по четырнадцать, но я понимала – Элси уже неплохо узнала жизнь благодаря своей мамаше, которую то охватывали приступы беспричинной ярости, то она отказывалась есть по нескольку дней кряду, то ее приходилось уговаривать подняться с постели, как ребенка. Элси заставала мать за уборкой дома ни свет ни заря, а однажды та раздала отцовскую одежду, но несколько часов спустя стучалась в двери к соседям и выпрашивала вещи обратно. Сестры Элси одна за другой старались сбежать из дома – Гвен училась на педагогическом, Бэрил подбирала себе свадебное платье, хотя в ее жизни не было и намека на кавалера, а Дот переехала куда-то в центральные графства и вышла за противного недалекого коротышку Гарольда, который с пылом навязывал окружающим свое мнение. Мать Элси заявила, что Дот сделала это назло им всем.

      – Но ведь всегда остается выбор! – настаивала я. – В каждой ситуации есть альтернатива!

      Элси не ответила.

      – Неужели тебе не кажется, – не отставала я, – что в наших силах все изменить даже маленькими решениями?

      Элси снова промолчала. Я знала, для нее заглядывать в будущее – все равно что перечитывать нелюбимую книгу.

      – Никогда не знаешь, что готовит нам жизнь, – твердила я.

      Сет устроился между шезлонгами и поглядывал на нас обеих.

      Элси смотрела на деревья, в ветвях которых затаилась осень, ожидая своего часа.

      – Да, – соглашалась она. – Пожалуй, что и не знаешь.

      В январе умерла моя мать.

      – Легкие, – сочувственно сказала мне мать Элси. – Они у вас в роду.

      Я хотела сказать, что легкие есть в каждой семье вместе с почками и сердцами, но после гибели отца Элси у ее матери появился странный пунктик на смерти. Чем ужаснее конец чьей-то жизни, тем лучше. Однажды она прошагала три мили под проливным дождем, только чтобы поглазеть на дерево, где разбился мотоциклист.

      – Это важно, – заявила она, – увидеть своими глазами.

      Сперва я не понимала, как можно смотреть на нестерпимо отвратительные картины, но потом до меня дошло – для нее это утешение. Матери Элси нравилось напоминать себе, что Бог не ее одну выбрал жертвой – трагедии и несчастья случаются и с другими. Это укрепляло ее во мнении, что у каждого своя судьба и за нас уже все решено. Когда я пробовала спорить, Бэрил сказала, не отрываясь от своего журнала:

      – Она ненормальная, если хочешь мое мнение.

      Не исключено, что мать Элси действительно была больна, но ведь никто никогда не глядел ей мозги на просвет. Может, в ее голове теснилось столько историй, что она не могла подобрать для них слов?