На следующий день Агафоновы разбрелись кто куда. Константин, не позавтракав, время не терпело, перед этим напившись холодной воды из-под крана и, сказав жене, что сегодня, во что бы то ни стало, отпросится у мастера участка отнести билет куда нужно, убежал на свой завод. Потом Мария уехала на свою фабрику Восход, а дети утопали в школу.
Во втором часу дня в приемной фабрики раздался телефонный звонок. Секретарь взяла трубку и услышала встревоженный мужской голос. Звонивший сказал, что он с завода Металлист и попросил передать Марии Агафоновой, что ее мужа только что госпитализировали в третью больницу. Секретарь стала задавать уточняющие вопросы: кто конкретно звонит, что именно с Агафоновым, но на том конце быстро повесили трубку. От директора вышел мастер по ремонту швейных станков Кузьмин. Секретарь спросила его, не в цех ли он сейчас направляется?
«Ну да», – зевнув, ответил тот.
«Ну, передайте там Агафоновой, что ее муж в третьей больнице. Только что звонили», – попросила она.
«Ну ладно», – сказал безразлично мастер и ушел.
На следующий день заплаканная Мария собирала вещи мужа. Для того чтобы отвезти их в городской морг. Среди прочего, положила в сумку его новый костюм. Ей помогала соседка Аксинья, нервная женщина, которая тоже не переставала реветь и все время причитала:
«Да как же так, какой еще тромб? Что ж это за врачи у нас? Лечить не умеют. Что значит, неожиданно оторвался? Ой, горе-то какое…».
Похороны прошли быстро. Мария на них чувствовала себя как в тумане. У нее все валилось из рук. Хорошо, что соседи помогали с организацией. Да коллеги Константина с завода быстро съездили на кладбище и обо всем договорились. В общем, после короткой гражданской панихиды, тело было предано земле. На кладбище, расположенном на окраине города в микрорайоне Ташла. Затем все родные, близкие, соседи и еще невесть кто, посидели в столовой Металлиста, любезно предоставленной руководством завода, да разошлись…
На следующий день в квартире Агафоновых стояла леденящая душу тишина. Не смотря на то, что мать и дети были дома. Мария уже час молча просидела одна за пустым кухонным столом, когда к ней подошел Павел и, пересилив неловкость, спросил:
«Мам, а наш выигрышный билет что, остался в кармане пиджака, в котором похоронили папу?».
Первой реакцией Марии на вопрос, была злость на сына. Как, мол, он смеет думать о всяких глупостях, потеряв отца. Сейчас все мысли должны же быть с тем, кто так любил его, и кого он любил сам, с близким человеком, который и сейчас, конечно же, с ними. Хотя бы своей кровью, текущей в Павле. Она стала упрекать сына в жестокосердии, а Павел, молча слушал ее, сам уж злясь на себя за этот нелепый вопрос. Пролетел день. Еще один. Пролетала весна, но не улетучивалась скорбь из квартиры Агафоновых.
Где-то через неделю после смерти мужа Мария бродила по Верхнему рынку города. Она пребывала в отпуске по семейным обстоятельствам и в непролазной депрессии. Ходила