И в зале приговор провозглашая,
Уверен в справедливости стократ.
Кого судить, лишь я один решаю,
Кого жалеть, решает адвокат.
Я – Адвокат.
Кто, как ни я, вселяет
Надежды луч, испортившим свой век.
Судьбу людей случайности меняют,
А человека судит человек.
Но я не раз, проигрывая «дело»,
Смотрел во двор, приблизившись к окну,
На палача, кромсающего тело,
Как дровосек – засохшую сосну.
Готов вердикт, окончена защита,
Забыты споры и фальшивый плач,
Еще одно дыханье перекрыто
И звездный час свой празднует палач.
Да, я Палач.
Топор мой наготове.
Пред ним дрожат и кедры и дубы.
Отправлю вмиг, согласно приговору,
Кого-то в топку, а кого-то на столбы.
Тюремных ям заполнил я нимало,
Да что поделать – в этом мой удел.
Вор – лишь причина,
Прокурор – начало,
А я – венец его печальных Дел.
Я – мелкий Вор
И это сознавая,
При всем при том, что жалок и труслив,
Я все равно не выйду из трамвая,
Чужого кошелька не прихватив.
Мне б завязать, раскаяться, так нет, ведь.
(И вроде бы нормальная семья)
Мне крупно повезло, что лишь на четверть
Я состою из целого СЕБЯ.
Пока еще не пал я очень низко,
Пока еще могу соображать,
Пока от шеи лезвие не близко,
Быть может и не стоит приближать.
Что б не сойти совсем с ума от скуки
И ненароком не зайти в тупик,
Мне нужен тот, кто завернет мне руку,
Вот почему душой я многолик!
1997г.
Тону…
Тону в дерьме, как «новые» в «зеленых»,
Как новый смокинг в ворохе трусов.
Кричу: СПАСИТЕ! SОS! – и слышу стоны
Таких же сотен тысяч голосов.
Кому спасать, кругом все те же лица,
Глаза в кругах, в конвульсиях тела.
Невдалеке знакомая девица,
Она когда-то честною была.
Тону в дерьме, как столб на тротуаре,
Как в хрустале затасканный стакан.
Среди бомжей и платных писуаров
Тону себе, как в пиве таракан.
Пыхтит на мозг «чернобыльская зона»,
Ломает спину проклятый завод
И сводит рот вонючим самогоном,
И от картошки дергает живот.
Тону в дерьме, как уголь в паровозе,
Как Петербург в Октябрьскую Ночь,
Тону взахлеб, размазывая слезы.
Давно тону, но некому помочь.
Босые ноги стынут без ботинок
И пальцы рук пылают от заноз,
Когда попасть пытаюсь я на рынок,
Ведь я за ним, я – рыночный отброс.
Тону в дерьме, как дама в ожерельях,
Как «Запорожец» в стае «BMW»,
Тону компьютером в монашьей келье,
Еще тону культею в рукаве.
Я раньше жил и скромно, и красиво,
Был