Меня съедала обида. Я злился на всех: на планету, на её жалких людишек, на всех сотрудников космического агентства. Особенно на последних: им плевать, что я погибаю. Им важно одно: как можно больше выкачать информации, быстрее собрать последние данные работы всех систем корабля, выжать хоть какую-нибудь пользу из неудачного запуска «ради Америки и науки».
От злости и отчаяния я потерял самоконтроль и уверенность на спасение. Вернулся к иллюминатору и впал в апатию, и больше вообще ничего не делал. До сих пор даже не ел. Всё время пялюсь на Землю.
Иногда появляются проблески в сознании, и я надеюсь, что меня ещё спасут: до боли в глазах всматриваюсь в облака, – а вдруг за мной послали спасательный экипаж? В один момент мне даже показалось, как что-то блеснуло над облаками, какая-то искорка. Один раз. Я прождал шесть часов, не отрываясь глядел на это место, надеялся, что это был отблеск лучей заходящего солнца, отражённых от корпуса корабля, который спешит мне на помощь. Наверное, то была молния в небе… В ту секунду мне так захотелось увидеть её над собой, стоя под дождём во дворе своего дома. Потом долго плакал, но без слёз – слёзы к тому времени кончились, – и уснул, так никого не дождавшись.
1 февраля.
Земля красивая. Зрелище завораживающее. Она, оказывается, небольшая.
Однажды я нашёл Дэлавер, родной Довер, знакомые взлётные полосы своей авиабазы, южнее – разглядел район Довер Бейс Хаузинг, Рейнтри-стрит, а потом увидел двор и синюю крышу своего дома. Представляете? Это с высоты 200, примерно, миль! А потом появилась белая пелена облачности, и я потерял из виду родные места.
Говорят, что такое иногда происходит с астронавтами, и они видят даже людей. Психиатры считают, что это обычные галлюцинации: мы видим то, что хотим видеть.
Я ничего не делаю. Постоянно прислушиваюсь к шуму двигателя, жду, когда он заглохнет. Смотрю в окно и… плачу. И мне не стыдно в этом признаваться: всё равно мои сопли никто не прочтёт.
Ничего не ем, но голода не ощущаю. Организм как отключился. Ещё как в первые часы помочился в скафандре, так больше в туалет не ходил. Впрочем, я же несколько суток ничего не ел и не пил. В голове каша из мыслей и картин прошлого… И будущего. Ко всему апатия. Хочется, чтобы поскорее прекратился весь этот кошмар. Ловлю себя на том, что часто поглядываю на столовый нож. Но желание убить себя подавляю журналом. Когда пишу – чуточку легче. Странно, конечно, зачем и, главное, ради чего? Наверное включается защитная реакция организма, подавляющая самоуничтожение,