– Я думал об этом, но, с другой стороны, факты налицо, я честно скажу, когда бил по голове того, жирного, кирпичом, я ведь хотел его убить, а посему у меня статус должен быть подозреваемого.
– Ну, ну, ну, – вы, видимо, совсем переволновались. Давайте так, пока будет идти следствие по данному делу, по которому вы проходите как потерпевший, мы вас отправим в отпуск. Поезжайте куда-нибудь отдохните, а там вернетесь, может, все и вспомните, пока мы тут следствие проведем.
– Ну и кого же вы будете делать подозреваемым? – усмехнулся Кузнецов.
– А вы не иронизируйте, Виктор Николаевич, как будто вы сами не догадываетесь и не помните, что с вами был молодой человек, который и является сейчас подозреваемым и находится в розыске. Вот мы его пока поищем, а вы пока отдохнете.
– Какой молодой человек? Не было там никакого молодого человека, – сказал Кузнецов, посмотрев Клячину в глаза. Зампрокурора Клячин тоже не отвел взгляда, он медленно вынул из внутреннего кармана расческу, медленно поднес ее к губам, дунул в нее, поднял на Кузнецова свой тяжелый взгляд и членораздельно произнес:
– Не надо возражений, Виктор Николаевич. Мы уже имеем показания свидетелей, которые присутствовали на месте преступления и видели все, что там случилось, а также кто и что делал. Они же и написали заявление в милицию в тот самый день, когда вы ударили гражданина Кириленко. Был составлен фоторобот. В нашем УгРо сразу заметили ваше сходство. Так что не геройствуйте. Только благодаря… – тут Клячин замешкался, сделал намеренную паузу и продолжил: – неважно кому вы – потерпевший. Вы хороший следователь и вас мы терять не хотим, мало ли что бывает в жизни?
Клячин подпер подбородок руками и серьезно посмотрел на Кузнецова.
– Идите.
– Ну, если меня действительно ценят, то послушайте и мою версию. Меня тот самый второй, которого вы сейчас в разряд подозреваемого хотите перевести, тот самый парень спас от смерти. Дело было так. Я узнал о смерти своего друга и коллеги – Виталия Петрова. Это была неожиданная смерть. Это известие убило меня напрочь. Я был в шоке.
Кузнецов подвинулся на стуле ближе к Клячину и, глядя ему в глаза, тихо произнес:
– Понимаете, я был… в церкви… ну молился, значит, Богу, чтобы Виталик не умер… Мне там бабка одна сказала, что если просить то бишь Его, – Кузнецов ткнул указательным пальцем в небо, – то Он обязательно поможет. А я-то ведь никогда в Него и не верил, ну а тут больше надеяться мне было не на что, я переживал сильно. Я из церкви-то вышел, и тут мне звонок, я трубку поднимаю, а мне и говорят, что, мол, умер Виталик, друг мой. А Он… Он…13 – Кузнецов сглотнул.
– Выпейте воды, Виктор Николаевич, – сказал Клячин, наливая