Друзей оказалось столько, что Лёльке приходилось выбирать, к кому из них пойти в первую очередь. Своей близкой подруге Таше она отказать не могла. Таша всегда была на первом месте. Ради неё Лёлька могла отменить все назначенные прежде встречи.
Наташа Бергерова – яркая брюнетка, утончённая натура, экстравагантная барышня, знающая себе цену. Друзья звали Наташу Натали или Таша Берг. Такое звучное иностранное имя она себе придумала, чтобы выделяться среди золотой московской молодёжи. Ей это имя шло.
Таша была старше Лёльки на год, но казалось, что их разделяет десятилетие. Рядом с Ташей Лёлька выглядела подростком. Да и вела она себя по-детски: смущалась, краснела, отводила взгляд, молчала тогда, когда нужно было кричать изо всех сил. Таша ругала её, давала мудрые советы, которыми Лёлька пользоваться не спешила.
– Ну и оставайся серой мышкой, – не выдержала Таша. – Сиди в своей норке, жди когда тебя какой-нибудь котяра сцапает. А, может, и не сцапает, загнёшься в своей норке всеми позабытая…
Котяра нашёлся довольно быстро. На дне рождении Таши было много гостей. Поначалу Лёлька сидела в уголке, пила шампанское маленькими глотками, щурилась от пузырьков, ударяющих в нос. Ей было весело. Она наблюдала за подвыпившими гостями, радовалась за Ташу. Раскрасневшаяся, весёлая, нарядная именинница была королевой вечера. От кавалеров не было отбоя. Когда же начались танцы, Таша вытащила Лёльку в круг, приказала: танцуй!
И Лёлька закружилась так, словно танцевала всю жизнь. Гости смотрели на неё во все глаза. Отошла в сторону и Таша.
– Ах, ты маленькая негодяйка, – выдохнула она в сердцах. – Вот какая ты оказывается… Не мышка ты вовсе, не мышка…
Лёлька этих слов не слышала. Она была поглощена музыкой и тем удивительным превращением, которое с ней только что произошло. Она почувствовала себя способной на любое безумство, поняла, что никто больше не посмеет лишить её радости. Никто не сможет остановить жизненную энергию, рвущуюся наружу. Она, Лёлька, вулкан. Огонь пылает в груди, горячая лава сметает с пути все преграды, все до единой.
– Не пялься на неё так, Мишка, – строго сказала Таша своему близкому другу Мише Рассольцеву. – У Лёльки ребенку три года. Она мать одиночка. А у Вареньки Бессоновой никого нет. Она чиста, невинна, непорочна. Я тебе советую взять в жены её. Присмотрись к ней. Прелесть, прелесть…
– Ты, моя дорогая Наташенька, прелестнее всех, – Михаил поцеловал её в щёку. – Краше тебя никого не сыскать. Ты – ца-ри-ца бала. Благодарю тебя, мудрейшая царица, за бесценный совет. Но, видишь ли, Наташенька, Варвара твоя бездушная, пустая кукла. Глазки строит, кокетничает, эрудицию свою показать пытается. А одного не понимает, бедняжка, что умом обделена. Ей молчать нужно, молчать, чтобы никто её глупость не увидел сразу. Знаешь ведь поговорку: «молчи, за умного сойдёшь», – рассмеялся. – А глядя на Лёлю мне стихами говорить хочется. Да вот, к примеру