– Здравствуй, – вдруг раздался боязливый шепот.
Повернувшись, посмотрела на свою соседку, невысокого роста пухленькую блондиночку с россыпью веснушек на носу.
– Здравствуй, – так же тихо ответила ей.
– Я Зорана, а тебя как звать? – бесхитростно поедая взглядом, спросила Веснушка.
– Виола.
– Скажи, Виола, а ты будешь еще кашу?
– Нет, я уже наелась. – Пододвинула к ней миску. – Кушай, пожалуйста.
Веснушка улыбнулась, демонстрируя кривоватые зубы, и в одно мгновение сцапала подношение.
– Спасибо.
Каша исчезла из миски моментально.
Едва Верховный жрец завершил трапезу, закончился ужин и для остальных. Новеньких ми повели спать в пещеру-барак. Ворона не особо церемонилась, коротко велев занимать свободные. Я заглянула в первую попавшуюся. Спальня была похожа на келью. Узкая, туда вмещались лишь две кровати, да низенький столик, одежду полагалось класть в небольшой ларь. Дверей не было, только что-то похожее на шкуру закрывало нишу. Туалетной комнаты тоже. Справлять надобности предлагалось в конце коридора в общей комнате.
– Эй, Виола, можно к тебе? – протиснулась в келью Веснушка.
Я пожала плечами. Пока что никто не хотел ко мне присоединиться, но раз здесь две кровати, значит, все равно поселят еще кого-нибудь. Так что пусть уж лучше этим кем-то будет условно знакомая Зорана.
– Проходи.
Веснушка тут же заняла кровать, которая приглянулась и мне.
– Ты не против? – хлопая ресничками, спросила она.
Я покачала головой.
Ворона велела спать, сказав, что завтра с утра все будут работать. А потому мы потушили свечу и улеглись. Сколько сейчас времени я не знала, часов здесь не было, как и солнца. Я печально вздохнула.
Солнце. Увижу ли его когда-нибудь?
Ночью под землей было холодно, но я не мерзла. Пусть одеяло противно пахло горелой шерстью, но было теплым. Зорана тихонечко посвистывала во сне, не мешая скорее усыпляя. Незаметно для себя, я улетела в царство сна. Там не было ни Темного, ни его Обители, ни страшного Мифила. Во сне мы с сестрой были вместе: я играла на флейте, а Айя танцевала. Счастье.
Из сна меня выдернули бесцеремонно и грубо. Над ухом вначале чем-то стукнули, отчего я чуть не умерла от страха, а потом голосом Вороны проорали:
– Подъем, ленивые курицы!
Я тут же подскочила и стала озираться. Шкура-дверь покачивалась, говоря о том, что надсмотрщица уже вышла. Зорана тоже не спала, широко распахнутыми глазами глядя на меня.
– Ну и голосище, – шепнула она, поглядывая на дверь. – В моей деревне ее бы давно прикопали где-нибудь в лесу.
Я не ответила, надела башмаки и вышла из кельи. Перед работой было бы неплохо посетить туалет, а то мало ли чем и где велят заняться. Через десять минут в келью вновь вошла