Она откашлялась.
– Доброе утро, Рамон! Я не ожидала тебя увидеть.
– Неужели? – Он продолжал откровенно пожирать ее взглядом. – А чего ты ожидала?
– Я не думала, что ты заедешь за мной лично.
– Тебе придется потерпеть мое присутствие, – выпалил он.
Его тон задел ее за живое. Она подняла подбородок:
– У тебя нет более важных дел, кроме как сопровождать меня на панихиду?
– Многие требуют от меня уделить им время. Но все это меркнет по сравнению с моим желанием увидеть тебя. Мне захотелось убедиться, что ты не привидение.
Его слова поселили холодный ужас в ее душе. Она отчаянно вглядывалась в его лицо, но оно казалось непроницаемой маской. Однако его глаза потемнели, доказывая, что он не совсем еще бесчувственный человек.
– Привидение? – неуверенно спросила она. – Я тот же самый человек из плоти, крови и костей, которого ты видел в прошлый раз.
Его холодные глаза стали еще жестче. Он шагнул назад.
– Любопытно, что ты не сказала, будто у тебя осталась прежняя душа.
У нее перехватило дыхание. Нет, ее душа стала другой. В ней поселилась надежда, как только Зуки узнала, что вынашивает ребенка. Потом ее душа разрывалась на части из-за мучительных событий и решений, приведших к потере этого ребенка.
– Моя душа – не твое дело, и хватит это обсуждать.
Он медленно выдохнул, глядя на нее:
– На время отложим этот разговор. Мы должны почтить память моего брата. А после мы поговорим.
Она вспомнила абзац в письме, в котором указывалось, что она должна присутствовать на оглашении завещания Луиса. У нее сжалось сердце.
– Если речь о завещании Луиса, то знай, что в случае возникновения разногласий я готова отказаться от своей доли.
Уголок его рта приподнялся в жестокой усмешке. Он повернулся и пошел к двери.
– Ты скоро обо всем узнаешь, Зуки.
Поездка в собор Святого Августина в Старой Гаване заняла чуть более десяти минут, но Зуки казалось, что в гробовой тишине прошло несколько столетий. Внутри собора были установлены портреты Луиса и его родителей в полный рост. Их иногда смеющиеся, иногда серьезные, но всегда благодушные лица заставили Зуки по-новому оценить ее потерю. Она не понимала, что тихо плачет, пока Рамон не протянул ей белый носовой платок. Она с благодарностью посмотрела на Рамона, но увидела только его профиль, казавшийся каменным.
Церемония длилась чуть более часа. Два десятка гостей зажигали свечи и прощались с усопшими.
Зуки поставила зажженную свечу в подсвечник, когда рядом с ней появился Рамон. Надеясь, что у него поубавилось язвительности, она откашлялась и посмотрела на него:
– Спасибо, что предоставил мне возможность быть здесь и купил билет. Я оплачу тебе стоимость билета, как только вернусь на работу в следующем месяце.
Он скривил губы:
– Какая предусмотрительность! Скажи, а где была