Его перекошенная физиономия на миг застыла, затем глаза вперили в меня пронизывающий взгляд.
– Что-о-о-о?
– Это же он создал, – напомнил я. – А я, того… как слон в посудной лавке… Да вообще-то куда там паршивому слону! Я как стадо слонов. И вообще…
Он мгновение смотрел на меня бешеными глазами, наконец проговорил все еще люто:
– Да, о нем как-то не подумал… Ему вы, сэр Ричард, нанесли ущерба намного больше.
– Вот-вот, – сказал я, – хоть вы имейте… не сострадание, конечно, у вас же все по-деловому, но тогда деловой расчет. Если вашему конкуренту я навредил больше, то вам я не враг.
Он не сводил с меня обжигающего взора, взгляд неверящий, словно все еще не понимает, как на месте прежнего Ричарда, которого знал, как облупленного, возникло такое вот непредсказуемое чудовище.
– И как он вас пощадил?
– Наверное, – признался я, – только благодаря беспредельному милосердию. Щадит же наш род, хотя мы натворили куда больше, чем допотопные, которых притопил, как слепых котят…
Он поморщился.
– Да, постарел…
– Милосердие – признак старости?
Он сдвинул плечами.
– Разве жестокость и нежелание идти на компромиссы не отличительные черты молодости?
Я пробормотал:
– Вы так окольно назвали меня щенком?
– Гм, – сказал он и впервые чуть раздвинул губы в улыбке, – вам виднее. Не зря же у вас такие ассоциации.
Я сказал быстро, пользуясь случаем:
– Что такое Темный Мир?.. Почему вас там не было?..
Он вскинул брови.
– Я-то при чем?
– Разве не вы истинный властелин Темного Мира?
– Шутите? – переспросил он. – Или всерьез?
Я сказал раздраженно:
– Что-то в общей картине не состыковывается. Есть Добро и Зло, Свет и Тьма…
– Правда и Кривда, – продолжил он с иронией, – Верность и Предательство… в общем, примитивный дуализм. Вы с таким термином знакомы? Прекрасно. Очень простая схема для простых умов. Потому так популярна.
– А что, есть и третья сторона?
Он поразмыслил и покачал головой.
– Вообще-то нет… если по самому высокому счету. Но кроме Света и Тьмы есть хотя бы Сумерки… уж не говорю о менее заметных материях. Темный Мир, как вы его называете, это хтонный мир, настолько древний, что люди тогда еще не были людьми. И религий тогда еще не возникало… в том виде, в каком признаем религиями.
Я спросил:
– Но вы-то, сэр Сатана, тогда уже были? Вы ведь с первого же Дня Творения?
Он кивнул.
– Да. Но тогда мы, все ангелы, были блаженными исполнителями воли Господа. Наша самоидентификация началась, как ни странно, после сотворения человека. Господь создал Адама и, весьма довольный своим творчеством, восхотел, чтобы мы оценили его шедевр и поклонились человеку, признав его властелином мира.
Он умолк, я сказал