В моей семье День благодарения всегда отмечали без особого размаха. Родителям не хотелось выбирать между родственниками с обеих сторон, да и папа редко бывал дома в это время года, ведь праздники для пилота – самое напряженное время. Вот мама и решила, что День благодарения мы будем отмечать в тесном семейном кругу. Так и справляли его всегда вчетвером: я, Корбин, мама и папа, – если он был, конечно, дома. В прошлом году мы с мамой остались вдвоем, потому что и папа, и Корбин работали.
В этом году мы все вместе.
Плюс Майлз.
Как-то необычно, что он здесь, с нами. Мама встретила Майлза радушно – похоже, она не против. Папа вообще любит всех без исключения. Он только рад дополнительной помощи с украшениями, так что присутствие постороннего человека ему совсем не в тягость.
Мама подает мне кастрюлю с вареными яйцами, и я берусь за чистку, чтобы затем их нафаршировать. Сама она облокачивается о стол и подпирает голову руками.
– А этот Майлз просто красавчик, – замечает она, приподняв одну бровь.
Должна кое-что объяснить. Она прекрасная мать. Потрясающая. Но мне неловко разговаривать с ней о мужчинах. С тех пор как мне исполнилось двенадцать и у меня начались месячные. Мама тогда впала в такой ажиотаж, что позвонила трем подругам, прежде чем объяснить мне, что, собственно, со мной происходит. В общем, я еще в то время поняла, что секреты перестают быть таковыми, как только достигают маминых ушей.
– Да, ничего так, – небрежно отвечаю.
Я лгу. Бессовестно лгу. Майлз и правда настоящий красавец: золотисто-каштановые волосы, завораживающие голубые глаза, широкие плечи, волевой подбородок, покрытый легкой щетиной, когда Майлзу не нужно на работу… А еще от него всегда изумительно пахнет – как будто он только что принял душ и не успел вытереться…
Боже мой…
Ну и кто я после этого?
– А девушка у него есть?
Пожимаю плечами.
– Мам, мы с ним едва знакомы.
Подхожу с кастрюлей к раковине и обдаю яйца водой, чтобы легче чистились.
– Как папе на пенсии? – интересуюсь я, чтобы сменить тему.
Мама многозначительно ухмыляется, и эта улыбка мне совершенно не по вкусу.
Ей можно вообще ничего не рассказывать: она и так все поймет. Родительский инстинкт, как-никак.
Я краснею, поворачиваюсь к столу и продолжаю чистить эти дурацкие яйца.
Глава восьмая
Майлз
Шестью годами ранее
– Вечером иду к Иэну, – сообщаю я папе.
Ему не до того. Он собирается на свидание с Лисой. Лиса занимает все его мысли.
Лиса стала для папы всем.
Раньше всем для него была Кэрол. А иногда – Кэрол и Майлз.
Теперь их место заняла Лиса.
Это ничего, потому что раньше всем для меня были он и Кэрол.
Теперь – нет.
Я спрашиваю Рейчел эсэмэской, где ее лучше встретить. Она отвечает: Лиса ушла, можно заехать к ним домой.
Добравшись до места, я не могу решить, выходить