– Да, это я. – Брэм торопливо срывает с головы шляпу и готовится представиться по всем правилам, но женщина вдруг отворачивается и, глядя на уходящую на второй этаж лестницу, вопит:
– Гудрун! Гудрун, он здесь. Не могла бы ты сказать об этом Перри? – И бежит по лестнице вверх.
Брэм, чувствуя себя неловко, продолжает ждать в коридоре, окруженный со всех сторон хаосом, который все нарастает. Дети выезжают на велосипедах из дверей и въезжают в сад, другие дети, не близнецы, бегают туда-сюда, а пес решает, что с ними ему будет веселее, чем с Брэмом, и пускается за ними. Со второго этажа доносятся громкие голоса взрослых. Рядом с бедным художником останавливается бледный мальчик лет семи с удивительно рыжими волосами и с серьезным видом смотрит на него.
– Папа вышел, – говорит он.
– Гм, понятно. А эта женщина твоя мать? Миссис Мэнган?
– Нет и да, – отвечает мальчик. – Она не моя мать, но она и есть миссис Мэнган.
– Ах вот оно что.
– Меня зовут Фридом, – представляется мальчик, затем показывает на проносящиеся мимо на велосипедах маленькие фигурки. – Это Онести, Трут и Пьюрити. А это близнецы: Лео и Винсент, но чаще всего мы зовем их просто близнецами.
– Я Брэм. Брэм Кардэйл. Я буду здесь жить. Я художник.
Мальчик воспринимает это сообщение без какого-либо интереса.
Сколько таких, как я, он уже перевидал? Сколько их как пришло, так и ушло? – думает Брэм. – Сколько подающих надежды художников с сомнительными способностями и огромным честолюбием?
– Ты знаешь, когда должен вернуться твой отец? – спрашивает Брэм.
Мальчик только пожимает плечами.
– Кто может с уверенностью сказать, что будет делать Мэнган? – слышится голос с лестницы. По ней со второго этажа спускается женщина с такими же рыжими волосами, как у мальчика, но у нее они длинные, распущенные и свободно ниспадают на плечи. Она очень красива и, судя по акценту, родом из Германии. Ее широкая юбка испачкана красками, а по блузке видно, что под ней нет и намека на корсет. Движется она грациозно и плавно. – Мэнган делает только то, что хочет, и только тогда, когда ему заблагорассудится, – продолжает она. Она сходит с лестницы и останавливается перед Брэмом.
Теперь, когда она стоит от него совсем близко, он видит, что и лицо ее испачкано масляной краской. Она достает из серебряного портсигара тонкую манильскую сигару и вставляет ее в рот.
– Огоньку не найдется?
– Боюсь, я не курю.
– Жаль. – Она медленно оглядывает его с головы до ног. – Ты и впрямь такой сильный, каким кажешься?
Брэм чувствует некоторое смущение.
– Мне трудно ответить на этот вопрос. А насколько