– Так вот, наш диктатор, генерал Алексей Николаевич Гришин-Алмазов борется с преступностью сколь же решительно, столь и незаурядными средствами.
Приведу пример: он ввел в пригороды, туда, где традиционно располагаются «малины», на Бугаевку, Пересыпь, Вторую Заставу, войска с броневиками, и просто утюжит их, уничтожая дома и расстреливая всех подозрительных без разбору. Существует приказ, предписывающий не арестовывать бандитов, а уничтожать их на месте.
Разумеется, им создана разветвленная сеть осведомителей, внедряемых в банды, а тех, кому все же повезло остаться живым, в контрразведке так пытают, что мало им не кажется, и рассказывают все, что знают и не знают. И обратно сначала…
А еще есть личная охрана у Алмазова, набрал он ее из татар, починяются Бекирбеку Масламе, Маслову, как мы его называем, тоже татарину. Вот это – Малюта Скуратов! Так они поклялись на Коране защищать генерала, и слово свое держат, он им только мигнет… Даже термин такой появился – «бессудные приговоры».
И вот что я Вам скажу, молодой человек. Как юрист и правовед, я должен был бы возмущаться таким произволом. Но, пережив в Одессе несколько месяцев при более мягкой власти, которая еще и менялась, такие действия я приветствую! Вы себе только представьте, у нас были пираты! Грабили и на воде тоже!
То, что обложили бандиты налогом всех состоятельных господ, это еще полбеды. Начали грабить офицеров, подстерегая их при выходе из ресторанов, театров и кабаре! А наркотики, а казино, а публичные дома с самым скотским развратом, который только можно себе представить! И вот результат, берите и читайте! Открытое письмо Винницкого, он же Мишка – Японец, – министр протянул Ордынцеву лист бумаги. Тот прочел:
«…За что вы нас бьете?.. За что сжигаете адским огнем еще на этом свете? За что расстреливаете необрезанных младенцев? Вы убиваете всех: и русских, и украинцев, и татар, и евреев, и цыган, и молдаван, и мадьяр, и греков – за что, спрашиваю вас я? Мы же не большевики, не германцы и не петлюровцы. Мы – не враги вам. Мы – уголовные. Ради Господа Святого, всё видящего с небес, ради вашего Христа-Спасителя, оставьте нас, пожалуйста, в покое! Мы не будем воевать, мы хотим просто жить, Бога ради!..»
– Видите? В Одессе это называется «запросился»! – Министр улыбнулся, – никогда такого раньше не было. Значит, правильно Алмазов действует!
– Да, вижу. А мне-то что делать? Я в нукеры к господину генералу не гожусь, мне бы чего попроще…
Ордынцев растерянно поднял глаза от письма.
И тут, по всем законам жанра, вошел самый нужный в этой ситуации персонаж. Хотя нет, сперва вошел секретарь, и тихо доложил о чем-то министру, склонившись к его уху.
– Проси! – последовало указание.
Открылась дверь, и в комнату, громко чеканя шаг, вошел еще один офицер.
– Старший следователь Буров, ваше высокоблагородие! – громовым голосом доложился он. Ордынцев решил пока не оборачиваться, чтобы сделать другу сюрприз.
– А вот и работа