Мы снова стали говорить о смерти, смотря на крышу высокого здания перед нами. Она говорила, что однажды прыгнула со второго этажа заброшенного дома и её поймали. Всё обошлось лишь ободранными коленками. Потом рассказала, как бросалась под грузовик, но водитель успел резко повернуть. Честно, я не помню, зачем она это всё делала, да и говорила ли вообще об этом. Я сказал ей, что ношу с собой лезвие под крышкой телефона, чтобы если вдруг всё будет очень плохо, у меня был выход. Она выхватила мой телефон, достала лезвие. Начала слегка водить им вдоль своей руки и грозиться, что сейчас порежется. Я попытался отобрать у неё лезвие, после чего она разломала его на мелкие кусочки и взяла один из них в рот, говоря, что сейчас проглотит. Я испугался и всё, что мне оставалось делать, это попытаться вытащить его языком. Это было приятно, страшно и опасно одновременно. Я справился, но она взяла в рот следующий. Наши действия были похожи на игру, она упорно не хотела отдавать мне лезвие, отталкивая мой язык своим. Спустя время все кусочки были отобраны и выброшены, а мы просто целовались. Точнее не просто. Сперва она нежно целовала нижнюю губу, затем наши языки переплелись, а потом она резко укусила меня. Это было достаточно больно. Из прокусанной губы пошла кровь и Ирина принялась нежно целовать её, чтобы искупить свою вину и заглушить боль.
Время близилось к вечеру, и нужно было расходиться по домам. Мы пошли на остановку, по дороге рассказывали друг другу смешные истории. Я видел блеск в её глазах. И без сомнений было понятно – это любовь. Эх, нагрузил я, наверное, тебя, дорогой читатель. Отвлекись и прочти несколько стихотворений, а к Ирине мы ещё вернёмся. Только чуть позже.
Замирает на часах судорожно время,
Не завянут никогда псевдо хризантемы.
Я не знаю наизусть правила, каноны,
В этом мире только грусть в идеалах нормы.
И недаром говорят, выживет сильнейший.
Слово «боль» внушает страх, прямо сердце режет.
Власть и деньги усмирят, сделают богаче,
Или ты, или тебя – тут никак иначе.
Чувствую тревогу, помогите, люди!
Указать дорогу, и добраться к сути.
Я давно не мальчик, я обиду скрою,
Вроде все нормально, только я тоскую.
Серая картина, за окном ненастье,
Помогите, люди, потерялось счастье!
В голове лишь ветер непрестанно веет,
Каменное сердце с треском леденеет.
Чувствую тревогу, пережито горе,
Одинокой воле по колено море.
Нервы на пределе, нелегка дорога,
От несчастной жизни к изголовью гроба.
А знаете, немного страшно,
Остаться