По нам звонят колокола. Книга вторая. Вениамин Ковалев

потомственных раввинов.

      Речь идёт, прежде всего, об отношении Маркса и Энгельса к известным русским революционерам, которые в 19-м столетии скрывались от политических преследований царского правительства на территории Западной Европы.

      Вот Александр Герцен, автор оппозиционного журнала «Колоколъ», которого, по замечанию Ленина, «разбудили декабристы» и который стал основоположником русского революционного движения. Как-то в Лондоне его пригласили выступить на одном митинге, посвящённом международному рабочему движению. Но этому резко воспротивился один из организаторов митинга, немецкий революционер Карл Маркс. Почему? Об этом потом написал сам Герцен:

      «Маркс сказал, что меня лично не знает, и против меня, как к частному лицу ничего не имеет, но находит достаточным, что я русский и что, наконец, если оргкомитет не исключит меня, то он, Маркс, будет вынужден выйти сам. Вся эта ненависть со стороны Маркса была чисто платоническая…»

      То есть Герцен был ненавистен Марксу только потому, что тот был выходцем из России и в силу своей «дикости и отсталости» не имел даже права думать о самом передовом социалистическом учении. В общем-то, это подтвердил и сам «основоположник», который в своих сочинениях нередко именовал Герцена «презренным московитом», человеком с «гадкой русско-калмыцкой кровью» и т. д. А когда Герцен в своём революционном журнале опубликовал перевод знаменитого «Манифеста Коммунистической партии» Маркса и Энгельса, то этот шаг вызвал лишь презрительное недоумение у самих «основоположников». Энгельс назвал поступок Герцена «литературным курьёзом». Т.е., «Манифест…» был написан для просвещённой Европы, а не для татаризированных недочеловеков русских. Русские даже и мечтать не должны о прикосновении к высочайшим европейским ценностям, даже если они призывают разжечь мировой пожар и угробить в нем всё человечество. Кроме евреев, разумеется.