И он пошёл. На пути попадались интернет-кафе, и он заходил туда, чтобы проверить почту. Как обычно, полно всякой глупости, но по привычке Лэйси всё же регулярно проверял свой эмэль, совершенно не задумываясь о том, что если его станут искать, то именно так и найдут – по разбросанным на маршруте интернет-кафешкам. Тут ему захотелось завалиться на вечер туда, где есть выбор хорошей еды и тёмный угол, откуда можно смотреть на всех этих одетых весьма неброско джентльменов с презрением и подлой завистью. Они-то все пойдут спать домой, а он… Его судьба теперь – вечные бега. Если он хочет спасти свою ничтожную жизнь, конечно. Нет, можно и по-другому – сидеть и отпускать шутки как бы в пространство. Все будут улыбаться из вежливости, но вот чему – не поймёт никто. И всё же он несильно промахнулся, рассказывая о причине своего появления здесь. Неплохо было бы, чтобы хоть кто-то в этой местности помнил о нём. Это была бы некая точка опоры. Где ты, о, родина предков! В руке он нёс небольшой саквояж, по форме то ли шкатулка, то ли мечеть. Вдали, за пригорком мерцали миражи. В воздухе пахло чем-то напоминавшим сандал. Парящие светлые облака медленно проплывали над головой. Стволы деревьев на обочинах дороги пестрели лоскутьями старых объявлений – подробная карта вчерашнего мира…
Когда Лейси было двадцать четыре, он снимал скромное жилье в удалённом квартале, чтобы как можно реже встречаться с родителями, с которыми когда-то приехал в эти края. Он хотел полной самостоятельности, но совершенно не представлял себе, как этого добиться. У него время от времени поселялись женщины, и он сразу же начинал приучать их к непродолжительным корректным командировкам. Это он делал для того, чтобы не слишком привязываться к «подселенкам». Оглядываясь теперь, с высоты тридцати неполных лет, на свою прошлую жизнь, он находил её весьма банальной, хотя и банальность бывает чрезвычайно чувствительной. У него даже была неплохая работа в прошлом. Накануне банкротства всегда учащаются корпоративные пьянки, и Лэйси первый почувствовал, что в воздухе пахнет грозой. Он поспешил перейти в конкурирующую фирму ещё задолго до полного развала синекуры, куда попал по случаю и где проработал несколько лет. Сейчас ничего этого нет, отныне он просто скиталец.
Тратить время на допросы он не соглашался, предпочитая криво ухмыляться и менять слишком любознательную даму на более «адекватную». Оглушённый новой влюблённостью, хотя и не строя планов на будущее, он на какое-то время остепенялся, но трезвая жизнь длилась, как правило, недолго. Он даже не успевал соскучиться. Бегство из города оказалось внезапным.
При