– Помню!
– Начали плотно по ней работать, задержали подозреваемого мужика. Выбили признание, вещественные доказательства изъяли. Казалось, все, «приперли к стенке». Ан нет, поступило указание сверху уголовное дело передать другому следователю. Смотрю, на другой день уже выпустили этого мужика. Спрашиваю следователя: в чем дело? Он мне отвечает: «Обвиняемый изменил показания, а вы ранее вынудили его оговорить себя. Как бы прокуратура вас не привлекла к ответу». Вот чего бойся!
– А ты только сейчас это понял?
– Раньше я не обращал внимания, а когда сам соприкоснулся, то действительно понял, – отреагировал Левченко.
– А я уже давно это прошел. Но в силу закона и в неотвратимость наказания верю. Я заставлю всяких там жуликов и бандитов законы уважать. На том стояли и стоять будем. Верно, Леня?
– Верно, Андрюха!
* * *
«Гнус» позвонил Левченко и попросил встретиться. Через полчаса они встретились в условленном месте.
– Что случилось, Ваня?
– Вы мне как—то говорили, что среди вашего брата есть недобросовестные сотрудники. Одного, кажется, я знаю.
– Кто же он, говори?
– Это сын моей хозяйки.
– Миронов?
– Он самый.
– Откуда узнал?
«Гнус» пересказал весь разговор, который произошел между бабкой Агафьей и ее сыном. Внимательно выслушав собеседника, Левченко обратился к своему информатору:
– Об этом разговоре больше никому. Ты меня понимаешь?
– Конечно, понимаю, Леонид Андреевич.
– Я, в свою очередь, попытаюсь все проверить, насколько это возможно, – вслух сказал Левченко, а сам подумал: «Может быть, за этим кроется что—нибудь другое. Ведь Миронов – сотрудник сельского уголовного розыска и тем самым ведет оперативную разработку известного фигуранта. В общем, вопросов много, ответов нет».
* * *
Кабинет начальника УВД был огромный, здесь при желании могли вместиться все сотрудники УВД. Сейчас же в кабинете сидели двое.
– Рад за тебя, Петр Петрович, очень рад. Надеюсь, ты своим врагам спуску не дашь за то, что несколько месяцев провел в изоляторе?
– Конечно, моя месть не будет знать границ. Теперь я почувствовал силу и уверенность в себе. В изоляторе я много думал. И сейчас перед вами сидит не тот Буйнов, что был раньше, которым можно было помыкать любому начальнику, сидящему выше. Сейчас Буйнов другой.
– Это какой же, Петр Петрович?
– Нет, нет, вас это не касается. Это касается тех, кто упрятал меня в изолятор.
– Кого ты имеешь в виду? – с подозрением спросил Тихорецкий.
Буйнов с усмешкой посмотрел на собеседника,