Движимый ненавистью и ожесточением, он начинает понимать свою ближайшую революционную задачу, как самодовлеющую, порывает с единой и объективной государственной целью и решает, что его задача оправдывает все и всякие средства, и поэтому всякое правонарушение кажется ему допустимым, всякая ложь – позволенной, всякий успех – желанным; чувство элементарной порядочности смолкает в его духе, мораль объявляется предрассудком, правосознание разлагается в самом корне. Гонения раздувают его злобу до неестественных размеров. …Бывший «герой» живет и действует… как безродный авантюрист, враг своего государства, губитель своей родины.
В душе революционера незаметно, но окончательно сдвигаются все духовные мерила и перерождаются все критерии ценности. В то же время «революционность» превращается в главный и даже единственный критерий ценности, которым он измеряет все предметы и все жизненные отношения. Соответствие революционным целям дает положительную оценку, несоответствие – отрицательную. Наконец, классовый интерес, отстаиваемый им во что бы то ни стало, заполняет все рассудочные и революционные пустоты его миросозерцания – и вырождение духа становится неминуемым. …Правосознание у революционеров прямо предназначается к разрушению, воля народа к деморализации, инстинкт массы – к разнузданию.
Вижу соблазны, вижу надвигающийся позор, вижу неминуемое крушение – и сердце рвется от любви и скорби.
У людей есть непреодолимая потребность в козле отпущения, во враге, который виновен во всех их несчастьях и которого можно и даже должно ненавидеть. Это могут быть евреи, еретики, масоны, иезуиты, якобинцы, большевики, буржуазия, международные тайные общества и т. п. Революция всегда нуждается во враге для своего питания и выдумывает врага, когда его уже нет. То же самое и контрреволюция. Когда найден козел отпущения, то человек чувствует себя лучше.
Не может быть никакой революции восстановления, возрождения.
Ни в коем случае не революция, только эволюция.
Эволюция неизмеримо выше революции.
К прогрессу без варварства.
Всякая революция является последствием злоупотреблений власти. Но последствия каждой революции неизмеримо страшнее последствий любых злоупотреблений любой власти.
Я понял ложь всех революций истории: они уничтожают только современных им носителей зла (а не разбирая впопыхах – и носителей добра), – само же зло, еще увеличенным, берут себе в наследство.
Философ