И – шприц, заполненный фенобарбиталом, валяющийся в нескольких футах от кроватки.
Убийцам так и не представилось возможности воспользоваться им, угрюмо думал Лу. Они не успели воткнуть его в вену и усыпить малыша.
А что дальше? Они что же, собирались вынести его через окно? А через несколько часов позвонить Брайану Макэвою и потребовать деньги за благополучное возвращение ребенка?
М-да, теперь не будет ни телефонного звонка, ни выкупа.
Глаза щипало, словно в них насыпали песка. Протирая их, Лу стал подниматься по ступенькам. «Любители, – подумал он. – Растяпы. Убийцы. Но, черт возьми, кто же они такие? Кто они такие, черт бы их подрал?»
Какая теперь разница?
«Нет, разница есть», – сказал он себе, и руки его непроизвольно сжались в кулаки. Справедливость всегда меняет мир к лучшему.
Дверь в комнату Майкла была открыта. Негромкое дыхание сына привлекло внимание Лу. В тусклом свете луны он увидел игрушки и одежду, разбросанные по полу, сваленные кучей на кровати, громоздящиеся на комоде. Обычно подобное зрелище вызывало у него тяжкий вздох. Жизнерадостная неряшливость Майкла неизменно приводила Лу в недоумение. И он, и его жена были людьми аккуратными и организованными. А Майкл был похож на торнадо, на порывистый ветер, перескакивающий с места на место, оставляя после себя хаос и разрушение.
Да, обычно он вздыхал и планировал нотацию на следующее утро. Но сегодня при виде знакомого беспорядка на глаза Лу навернулись слезы благодарности – неизвестно кому, Богу, наверное. Его мальчик был в безопасности.
Осторожно ступая, он пробрался к кровати. По пути пришлось отодвинуть в сторонку дорожную пробку из игрушечных машинок, чтобы расчистить место, где можно было бы присесть. Майкл спал на животе, прижавшись правой щекой к подушке и разбросав руки. Простыни сбились в комок в ногах.
Несколько мгновений, пять, потом десять, Лу просто сидел, глядя на ребенка, которого произвели на свет они с Мардж. Густые темные волосы, унаследованные мальчиком от матери, закрывали ему лицо. Кожу покрывал ровный загар, но она еще не утратила влажную свежесть юности. Нос его венчала горбинка, придавая характера лицу, которое можно было бы счесть чересчур симпатичным для мальчика. У него было крепкое, поджарое маленькое тело, которое уже начало вытягиваться. Украшенное, конечно же, синяками и ссадинами.
Шесть лет и два выкидыша, ужаснулся Лу. Но потом им с Мардж удалось наконец соединить сперматозоид и яйцеклетку в сильную и жизнеспособную жизнь. И сын получился лучшим, способнее их обоих.
Лу вспомнил лицо Брайана Макэвоя. Ошеломление, горе, ярость, беспомощность. Да, он понимал его, как отец отца.
Лу погладил Майкла по щеке, тот пошевелился и приоткрыл глаза:
– Пап?
– Да. Я просто хотел пожелать тебе спокойной ночи. Спи.
Зевнув, Майкл заворочался, и машинки с шумом посыпались на пол.
– Я не хотел ломать это, – пробормотал он.
Негромко рассмеявшись, Лу прижал ладони к глазам.