– Наталья, ты с ума сошла? Чего ты лезешь с глупыми разговорами? Чему ты все ухмыляешься, так же как и твой идиот-дядюшка?! Вот наказанье-то! Нечего сказать, наградил Господь родственничками!..
Николай Васильевич все чаще посматривал на маленькую девочку с отеческой нежностью, молча ей улыбался и кивал головой; иногда он украдкой приносил ей из лавки пастилку или леденчик. Наташа взглядами благодарила его, думая о том, какой он добрый и хороший – ведь ее никто еще так не баловал.
Однажды тетка застала Наташу в кухне. Она стояла, облокотившись на колени дяди, смотрела ему в глаза и непринужденно болтала.
Разразилась буря.
– Наталья, ступай в комнату, – гневно закричала Марья Ивановна, прошла за племянницей, плотно прикрыла дверь и принялась ее бранить:
– Ты что, голубушка?! Это что еще за смешки с оборванцем-дядюшкой? Что, у тебя другого занятия нет?!
– Подумай, Липочка, какие нежности! Нашла себе подходящего друга! В глаза этому полупомешанному смотрит, глупости болтает, и оба смеются. Чтобы этих разговоров больше никогда не было! Слышишь?! А не то не обрадуешься!..
– Ты, Наталья, становишься нехорошей, своевольной девчонкой! – вялым голосом прибавила Липа.
Наташа не могла понять, почему тетенька и двоюродная сестра не позволяют ей говорить с Николаем Васильевичем. Что в этом плохого? Марья Ивановна и Липа тоже, конечно, не смогли бы объяснить, что тут дурного, но им просто нравилось показывать свою власть.
Для Наташи и Николая Васильевича порой, хотя и нечасто, выдавались веселые, отрадные вечера, которые они потом долго вспоминали. Как только хозяева уходили в гости, Наташа, сияющая, появлялась в кухне.
– Поиграйте на вашей флейте, Николай Васильевич, – просила она.
И Николай Васильевич играл для нее – все, что знал.
– Наташенька, вы, может, знаете какие-нибудь песни? – как-то раз спросил он девочку.
– Знаю «Люди добрые, внемлите печали сердца моего», которую Липочка поет.
– Эту я не могу играть. А еще не знаете ли какой?
– Еще помню немножко: «В селе малом Ваня жил». Давно-давно мне ее папа пел. Я тогда была еще маленькая.
– Вот-вот! Это отличная песня. Послушайте! Так, что ли?
Николай Васильевич заиграл.
– Да, она самая, – обрадовалась Наташа. – Дальше там:
Ваня дудочку берет,
Тане песенку поет.
Ай, люли, ай, люли!
Тане песенку поет.
– Попробуйте, спойте, Наташенька, – предложил Николай Васильевич.
– Нет. Мне стыдно, – отвечала девочка и застенчиво улыбнулась.
Николай Васильевич тоже