Сопротивление материала. Роман. Том 1. Виктория Травская

ой какое смутное! Уже и не сосчитать, сколько выпусков благословил Дедов в большую жизнь, по-разному сложились их судьбы. Взросление само по себе болезненно – ломается не только голос, но и характер; формируется не только тело, но и личность. Это новоявленное существо начинает расправлять плечи, и ему становится тесно в том уютном коконе всеобщей заботы, видимой им теперь как запреты и ограничения, который создали для него взрослые, чтобы защитить своё потомство от сурового мира. Оболочки кокона рвутся, и снаружи человечка встречает холодный, непредсказуемый мир, наполненный такими же неловкими и испуганными существами. Все они, крича и толкаясь, расчищают себе место, ищут свои пути. При этом неизбежно сталкиваются, набивают шишки, нащупывают границы своих возможностей, испытывают самих себя и друг друга на прочность.

      Эту мистерию человеческого взросления Дедов, казалось бы, знал наизусть. Однако каждый раз, с каждым новым классом она принимала другие очертания и не переставала его удивлять. Сколько раз на его памяти случалось, что серенькие мышата, на которых никто не обращал внимания, становились выдающимися профессионалами – и, наоборот, самые яркие «звёзды» своего выпуска превращались в заурядных обывателей! Впрочем, со временем он научился различать блёстки самородков под слоями пустой породы – шелухи родительских и учительских стереотипов – и нередко шокировал этим своих более молодых коллег, которые никак не могли взять в толк, чего это он носится с каким-нибудь взъерошенным лоботрясом, грудью вставая на его защиту, или остаётся после уроков с непробиваемым тупицей, на которого и время-то тратить жалко – дай Бог хотя бы дотянуть его до выпуска!

      Этим, теперешним ребятам особенно сложно взрослеть. Пожалуй, даже после войны так трудно не было. Тогда было голодно, приходилось довольствоваться обносками с чужого плеча – выросшие худые руки чуть не по локоть торчали из латаных курток и штопаных-перештопанных рубашек, брюки не доставали до щиколоток, а кирзовые армейские сапоги считались невероятным шиком! Мальчики учились отдельно от девочек, и из-за девчонок – а иногда и просто за справедливость! – случались отчаянные, до кровавых соплей, драки: так поколение послевоенных мальчишек, не успевших на настоящую войну, самоутверждалось в своём мире. И всё равно за этих детей было как-то спокойнее: они точно знали, куда идут. Что хорошо, а что плохо. Что делать, а чего, наоборот, избегать. Учиться, например, – это хорошо, правильно. Хотя бы восьмилетку закончить, профессию получить. Помогать матери поднимать братьев и сестёр. Было трудно, но они знали, ради чего терпят. За их плечами незримо стояла Родина. Подвиг отцов и дедов, который нельзя было посрамить. Их общая Победа – именно так: с большой буквы «П»! «У советских – собственная гордость…»4 А теперь? Что знают эти девчонки и мальчишки, чьи родители выросли в благополучное, сытое время – о той