И он весело заржал, победоносно сверкая бритым черепом и боевым разворотом спортивного торса. Ему вторил «мелкий бес» Маменьки.
Гладко зачесанная блондинка с голубыми глазами и бусами нарядной учительницы наконец подняла глаза:
– Игорь Владимирович, но ведь никто из нас еще не видел бюджет. – Густой румянец залил лицо дамы.
– Мария, дорогая, – вскрикнул он, точно раненый зверь, – вот объясните, зачем вам «видеть»?! Зачем вам это видеть?! Вы отлично знаете, что проголосуете независимо от этого малозначительного обстоятельства.
Блондинка вспыхнула, как факел, и прикрыла щеки руками.
– Но мы же депутаты и должны нести хоть какую-то ответственность…
– Должны – так несите! – заорал Игорь и бросился вон.
Раздался грохот двери, закрывшейся за Мариненко, и депутаты с облегчением заерзали на стульях задами разного калибра.
– Ну что ж, продолжим, – меланхолично вздохнул Книжник, тускло поблескивая ранней плешью и одергивая пиджак размера на два меньше. – Внезапно покинувший нас коллега в чем-то, безусловно, прав. Кто не разобрался в бюджете, тот уже не разберется. И не надо. Как говорится, жила бы страна большая – и нету других забот. Голосование перед Новым годом неизбежно, как бой часов в полночь. И вы проголосуете, чтобы не ходить потом в кабинет к Ясиненко…
Тут он остановился и широко повел рукой в сторону голубоглазого худощавого шатена с великолепным девичьим румянцем, словно тот, выпив стакан козьего молока и закусив краюхой хлеба, примчался только что через заснеженные поля на заседание фракции.
Шатен смотрел поверх голов и улыбался той загадочной улыбкой, которая предназначалась всем и никому одновременно. Он как бы не опровергал, что все эти неприятные люди рано или поздно припрутся к нему в кабинет АП чего-то просить и ему это уже заранее тягостно, но в то же время дистанцировался от них, как звезда Голливуда: не до вас, мол, Родина в опасности.
Но всего этого Мариненко уже не слышал.
– В «Гудром»!!! – заорал он вскинувшемуся ото сна водителю Шурику, преодолев в три прыжка снежную тропинку от крыльца ВР к калитке в ограде.
Шурик обиженно пожевал губами и на ощупь завелся.
«За…бал, – вздохнул привычно, – уволюсь!»
В ресторане «Гудром» всегда людно, независимо от обстоятельств – война ли за порогом, любовь ли, бедность… Депутаты из Комитета по налогам что-то перетирают в углу с бандитами, элитная косметичка шепчется за маленьким столиком с подругой, известная журналистка с бывшим министром дегустируют вина, глава Ощадбанка с женой вдвоем проводят счастливый вечер с телефонами – каждый со своим.
Марьяна в углу одна – говорит по телефону. Кажется, что она всегда говорит по телефону.
Марьяна – давнее его «приобретение». Познакомились