Жарким ленивым полднем в самом конце августа Дейкр высадил Харви у его дома – большого шикарного особняка в псевдотюдоровском стиле в Уимблдоне. Он открыл пропыленный, захламленный багажник «фольксвагена», выволок оттуда рюкзак Харви, палатку и пластиковый пакет с беспошлинным виски и сигаретами и с глухим лязгом захлопнул крышку.
Оба они были усталые, грязные и нечесаные после ночи, проведенной на пароме из Саутгемптона, и впервые от Дейкра не несло «Брутом». Они вскользь пообещали звонить друг другу, и Дейкр нажал на газ и выжал сцепление с таким чувством, будто высадил незнакомого пассажира, которого подвозил пару миль, а не своего лучшего за последние пять лет друга.
В грязной футболке, расклешенных джинсах и поношенных ботинках Харви прошел по короткой гравийной подъездной дорожке мимо машины матери – синего «мини», которая стояла под слоем пыли, нетронутая со времени ее смерти. Отец не разрешал садовнику мыть машину, а Харви – ездить на ней; она стояла там, создавая иллюзию, что все хорошо, что мать дома и готовит чай.
Харви порылся в рюкзаке, нашел ключ и отпер тяжелую дубовую дверь. Не закрывая ее, поспешил к столику в прихожей и уставился на оловянный поднос, куда домработница всегда складывала почту.
Сверху лежала утренняя газета «Телеграф». Заголовок крупными буквами сообщал: «МЕНЕДЖЕР „БИТЛЗ“ ЭПШТАЙН НАЙДЕН МЕРТВЫМ».
Харви пробежал глазами заметку, заинтересовавшись, как менеджер умер, и отложил газету. Под ней была стопка почты, наверху – открытка с изображением боя быков. Повинуясь чувству долга, Харви отправил эту открытку отцу три недели назад, – должно быть, она пришла только этим утром. Интересно, получила ли Энджи его открытки. Он послал ей три.
Сегодня вечером Харви намеревался переспать с ней.
Он тщательно просмотрел почту, но вся она была адресована отцу. Ему – ничего. Разочарованный, он с громким шлепком бросил стопку назад на поднос. Дом был пустой и темный, пахло полиролем. Отец был во Франции, он вернется только через неделю, и Харви был этому рад.
Он еще раз просмотрел письма – вдруг пропустил то, которое так ждал. Затем проверил почтовые штемпели, – возможно, письмо адресовано отцу. Ничего. Он нетерпеливо выдвинул средний ящик стола и увидел маленькую аккуратную стопку почты на свое имя.
Сердце учащенно билось, когда он просматривал ее. Почты было немного: пара конвертов, похожих на приглашения на вечеринки, банковский счет, сентябрьский выпуск журнала «Пари матч». И тут он увидел долгожданный конверт – маленький, темно-желтый, с напечатанными на нем его именем и адресом, с почтовым штемпелем, говорящим о том, что письмо отправлено из школы. Конверт уже был открыт.
Дрожащими руками Харви вытащил белый листок и на какое-то мгновение отвел глаза, не решаясь взглянуть на машинописный текст. Наконец он перевернул лист. Там говорилось:
Экзаменационная