– Инга, ты даже не представляешь, о чем просишь. Не лезь туда, это очень опасно. Ты же неглупая женщина – ты видишь, как было организовано это убийство, с какой жестокостью и цинизмом! Ты что, хочешь, чтобы тебя нашли где-нибудь в туалете с проломленным черепом?
Инга побледнела, но ответила спокойно и терпеливо:
– Я буду очень осторожна. У меня брат оперативник, он кое-чему меня научил.
– Послушай. – Матвей тоже был на грани. На лбу выступили крошечные капельки пота. – Я. Не стану. Тебе. Помогать. Более того, я запрещаю тебе лезть на рожон и подвергать себя опасности.
– Да здравствует мужской шовинизм! – Инга воздела руки к небу. – Запрещает он мне! Спасибо, конечно! Но, скажи, пожалуйста, кто ты такой, чтобы мне запрещать? Я… я дала слово, и я докопаюсь до истины. С твоей помощью или без нее!
Матвей сверлил ее взглядом, губы его искривились в угрюмой усмешке:
– Женская логика и здравый смысл вещи несовместимые. – Сказал он и вышел из кухни. Через минуту хлопнула входная дверь и наступила тишина.
Инга рухнула на стул и постыдно заревела. Она все испортила. Или это он все испортил? Теперь это уже не важно. Все плохо, плохо! Не нужно было его ни о чем просить! Ведь она совсем его не знает! Эта просьба… этот поступок был глупым и опрометчивым.
Инга долго всхлипывала, размазывая тушь по лицу, но потом успокоилась. Она пошла в ванную, умылась и посмотрела на себя в зеркало – глаза опухли, лицо красное. Зато волосы красиво лежат.
Она вышла из ванной и вернулась на кухню. На столе стоял недопитый чай и начатый торт. Вообще, Инга не позволяла себе есть сладкое – берегла фигуру, но сейчас ей было так грустно, что она решила, что от одного раза не потолстеет. Она съела свой кусок, а потом, подумав, и кусок Матвея, к которому он даже не притронулся. Помыла чашки, оставшийся торт сунула в холодильник и задумалась. Пожалуй, не стоит рубить с плеча, все еще может измениться. Зря она разоралась, ведь он, с его точки зрения, прав. К тому же, наверняка, не хочет подставлять друга, который разрешил ему стенографировать на дознании. Ведь кто она ему в сущности – никто, случайная знакомая. При воспоминании о поцелуе, у случайной знакомой покраснели щеки, и стало горячо в животе. Она запретила себе об этом вспоминать.
Стоило обдумать план действий на завтрашний день. Но совсем не хотелось ни о чем думать. Инга приняла решение позвонить маме. Во-первых, они несколько дней не созванивались, а во-вторых, после разговора с мамой ей всегда становилось легче на душе и как-то спокойней.
Она пошла в комнату, устроилась с телефоном на диване и набрала знакомый номер. Трубку долго не снимали, и Инга скользнула взглядом по часам – не поздно ли она звонит. Оказалось половина девятого. И тут она услышала мамин голос.
– Мам, привет.
– Привет, дочь, как ты? Как у тебя дела?
– У меня… все в порядке. А вы там как?
– Папа на срочной операции в больнице, а я телевизор смотрю. Я тебе звонила вчера около десяти,