– Денег срубить.
– За что?
– За то, что они ублюдки.
Ольга, не склонная с этим спорить, ушла в какие-то размышления. Разогнав машину, Сергей включил Хит-FM. Москва, светлея под звёздами, вспыхивающими среди разрываемых ветром туч, хранила почти могильную тишину. В этой тишине звериный рев Ольги прозвучал страшно.
– Браслет! Браслет!
Схватив руль, Ольга крутанула его к себе. Машину поволокло к обочине. Это произошло на улице Радио.
– Уймись, дура! Крикнул Серёга, одной рукой пытаясь выровнять руль, а другой борясь с рыдающей пассажиркой, – Убери руки, … ! Ты что делаешь?
– Поворачивай! Поворачивай! – выла Ольга, захлёбываясь слезами.
– Ты что, с ума сошла? Пристрелю! Угомонись, сука! В квартире уже менты!
– Он нарочно бросил на него своё барахло! – с сатанинским хохотом прокричала Ольга, отпустив руль. Не переставая смеяться, она вонзила зубы в своё запястье. Боль и вкус крови вернули ей здравомыслие. Тщательно облизав запястье, она закрыла лицо ладонями.
– Хватит с нас и того, что взяли, – сказал Сергей, спустя 2 минуты, въезжая на Электрозаводский мост.
– Закрыли тему на веки, понял? – хрипло проговорила Ольга, опустив руки.
Невидящими глазами она смотрела на коммерческие ларьки, мелькавшие вдоль извилистой улицы, по которой машина мчалась в тихую глубь Сокольников. За крутым поворотом влево, куда с другой стороны сворачивали трамвайные рельсы, открылся чисто провинциальный пейзаж – пустыри, деревья, ни одного включённого фонаря над узкой дорогой. Свернув с неё во дворик пятиэтажного дома, Серёга ловко припарковался между двумя машинами. Пока он глушил мотор и вытаскивал магнитолу, Ольга, взяв сумку, вышла. Дул сильный ветер. Рассвет ещё не забрезжил. Идя с Сёрегой к подъезду, Ольга спросила:
– Один живёшь?
– С тараканами.
– Твою мать! Я, кажется, заболела. Меня знобит.
– Ты смотри не сдохни! Куда я дену твой труп?
– Сожрёшь.
В подъезде было темно. Сбивая бутылки, стоявшие на ступенях лестницы, поднялись на второй этаж. Квартира, стальную дверь которой Серёга отпер двумя ключами, не уступала лестнице изобилием стеклотары. Особенно много пустых бутылок было на кухне, где, судя по прочим признакам, имел место удалой пир, в котором участвовали какие-то сумасшедшие свиньи. В прихожей, кроме бутылок, наличествовали лишь вешалка с зимней курткой и небольшая тумбочка с телефоном. Дверь единственной комнаты, обклеенная страничками из плейбоя, была закрыта. Пока Сергей запирал наружную дверь, Ольга запихнула сумку под тумбочку, прошла в ванную, и, раздевшись встала под тёплый душ. Озноб прошёл сразу. Вскоре вошёл Серёга. Он был в других штанах и сухой футболке. Его усталый злой взгляд, упав на голую Ольгу, не оживился.
– Чего тебе? – спросила она, закрыв себя шторкой. Он не ответил. Сняв с вешалки полотенце, начал вытирать голову.
– У тебя есть имя? – спросила Ольга, делая воду погорячее.
– Конечно, есть.
– Ты мог бы его