Выруливая на пустое загородное шоссе, Владимир улыбался. И радовался он не тому, что в очередной раз всех их «сделал», а тому, что хоть немного отдохнет от орущего ребенка, от зятя-неудачника, от двух дур, с одной из которых он больше двадцати лет делил ложе.
Отдохнуть и прийти в себя у него действительно получалось. Днем он работал, вечером приезжал на дачу, где смотрел телевизор и пил самогон. Иногда он мог долгими часами играть в компьютерные игры.
Про самогон стоит сказать особо. Когда-то давно покойный дед Владимира смастерил самогонный аппарат и весь остаток жизни гнал для себя самогон. Прожил дедуля девяносто шесть лет и умер, оставив Владимиру в наследство аппарат со змеевиком и тетрадочку, где корявым почерком был записан рецепт приготовления самогона. Своему напитку дед даже название придумал – «Удар под дых». Так как дед своим примером показал Владимиру, что долголетие и самогон – вещи вполне совместимые, Владимир начал потихоньку гнать огненную жидкость и за незначительный промежуток времени заставил бутылками с «Ударом под дых» все полки в погребе, оставив только одну, в самом дальнем конце погреба, под соленья и варенья. Но она всегда пустовала, покрывалась пылью.
«Удар под дых» отлично шел и с салом и без, на закате дня и утром выходного дня, перед камином и перед телевизором, в компании и в одно лицо. Главное было – не переборщить с дозировкой, иначе можно было выпасть в глубокий осадок. А процесс выпадения в осадок, как показала практика, мог начаться где угодно – и дома, и на улице, и в гостях, и в магазине и даже в погребе.
Несмотря на то, что Владимир с Мариной работали в одном банке, она целых три дня не искала встречи с ним – не звонила по телефону, не ломилась в дверь его кабинета, как это часто бывало, не засыпала его сообщениями по электронной почте. Обиделась.
К сожалению, обида её длилась не так долго, как того хотелось Владимиру. На четвертый день, выходя из офисного здания, он увидел её, одиноко стоящую у его «судзучки».
– Открой машину, – сухо сказала она.
– Пожалуйста, – он нажал на кнопку брелока сигнализации, с сожалением подумав о том, что внезапно свалившееся на него счастье скоро закончится, и временной свободе придет конец. – Тебе куда?
– Туда же, куда и тебе, – не глядя на него, сказала жена. – На дачу.
– Как скажешь…
И больше они не проронили ни слова. И в дороге, и на самой даче оба молчали. Между ними появилась напряженность размером с пропасть, которой раньше, несмотря на многочисленные ссоры, между ними не было. Эту напряженность не помог даже снять примирительный секс, который был у них вечером, от которого Кипятков был не в восторге.
– А когда ты домой поедешь? –