«Поскреби идеального мужа, найдёшь блудника» так поговаривала одна старая дева, и именно это сейчас мне вспомнилось. Похоже, дева была права, иначе я не обратила бы внимание на немые щелчки зрительных выстрелов в мою сторону. Как в мишень, где нет разметки и лишь сплошное яблочко. Грудь – десятка, зад – десятка, талия – десятка. Если внезапно прицел брал мимо меня, это было молоко в образе верных половин: когда их жёны под каким-либо предлогом окрикивали своих «стрелков», оптика последних нехотя теряла фокус. Таким образам, когда дошла до праздничного стола, я уже была с ног до головы и в обратном порядке совершенно «обстреляна».
Но, дабы не прослыть лицемеркой, признаюсь – мне это понравилось. И раньше нравилось, и, думаю, будет ещё долго нравиться. Разве плохо, когда становишься явным объектом внимания и, подспудно, целью вожделения. Если публика, в конце концов, цивилизованная и никто тебя не трогает руками, и нет назойливости, то пусть лицезрят.
Иногда, правда, бесцеремонность некоторых индивидов вызывает нескрываемое раздражение. Особенно, если нагловатое сверление взглядом лишь цветочки. А семечки, это когда из наивного небытия резко возникает чья-то нечистая ладонь, невзначай прошедшаяся по бедру – если сверху вниз, то намёк, если наоборот, то откровение. В другой раз это какая-то взмокшая рука, между делом положенная на талию – не ломайся, мол, девка, будь покладиста. А в особых, запоминающихся случаях, это откровенно сжатая в пятерне ягодица – предпоследний по силе медиатор отрицательных эмоций (не будем вспоминать ошеломительный по наглости визит похожей пятерни под юбку – не хрена себе, заявка!). Относительная темнота, некоторая теснота, неизменный хмель и ты в какой-то момент ощущаешь, как чей-то невоспитанный мускул уже играет с твоим честным, ничего не подозревающим рецептором.
Но здесь, по крайней мере, на первый взгляд, ничего такого не намечалось: и ребята сдержанные, да и жёны – лучшего надзирателя не придумаешь – при них. Лишь они бы не перепились, но, по рассказам одних и по молчаливому подтверждению других, даже пьяный в дугу полицейский всегда помнит две вещи – как себя вести в обществе и где лежит пистолет. Поскольку пистолетов я не увидела, логично было предположить, что вся воля будет направлена на поведение. Как выяснилось позже, рассказы и подтверждения имели на то основания, и выяснилось это благодаря Сержу, который уже через пару часов от начала застолья надрался в зюзю.
В общем, когда мой бой-френд приткнулся в уголок и мирно уснул, на меня обратил внимание один из гостей. Этакий комиссар от сохи, подшофе плохо понимающий разницу между сеновалом и банкетом. Поскольку стало заметно, что я осталась практически без кавалера,