Я бы тоже хоть иногда хотел бы так рифмовать, но мне не дано. У меня другие таланты, я дерусь молча, не так эффектно, но от этого не менее эффективно. Мне некогда отвечать на риторические вопросы типа: «Ты чё, ваще?» или «А меня-то за что?!» Я просто бью, вкладывая в кулак всю силу и ярость. Причём желательно не более одного-двух ударов на противника, потому что их всегда больше, чем нас. Подчёркиваю: не, как правило, больше, а ВСЕГДА.
– Ставр, сзади!
Я успел прикрыться плащом, и чей-то нож прошёлся по белому волчьему меху вскользь. Идиоты, эту шкуру и прямым ударом пробить очень сложно, а уж на режущем взмахе…
Вот вам за это в ухо и по зубам! Кажется, я разодрал костяшки правой руки в кровь, главное, чтоб потом какая-нибудь инфекция не попала, а так…
– Ставр, сзади!
– Издеваешься?!
– С другого сзади!
Я успел обернуться ровно за тем, чтобы получить тяжёлый удар поленом в лоб. Брызнули искры синие и зелёные. Кажется, оранжевые тоже были, но это не так важно, потому что потом рухнула темнота…
Из разгромленного кабака меня вывел наш Капитан, надо признать, он ещё крепкий старик и умеет появляться в нужном месте в нужное время. Мы с ним сели прямо в снег у коновязи, вблизи изумлённых морд Центуриона и Ребекки.
– Заигрался ты, боярин! Ох и заигрался, зачудил, задурманил себе голову!
– Ничего подобного, я не… это из-за Эда, потому что… Короче, в чём проблема?! Извинился, оплатил битую посуду, добавил пару золотых хозяину, все довольны.
– А твоя дочь, юница Хельга, знает, где ты?
– Нет, – призадумался я, потирая лоб, шишка, наверное, здоровущая будет. – Она была в школе, а Эд всегда может подкорректировать время нашего возвращения, он же бог.
– Он тебе не помощник.
– Почему?
– Потому что сидит в соседней камере, – вздохнул мой шеф. – Ты же не всерьёз поверил, что я бегаю за каждым граничаром, вызволяя из тюрьмы очередного пьяницу или дебошира. Я всего лишь тебе снюсь…
Кажется, меня подбросило на месте от собственного крика! Да, Капитан не обманул, это действительно был полуобморочный сон, потому что я и близко не помнил, кто и когда затащил меня в холодный подвал, бросил на прелую солому в вонючем каменном мешке с единственным оконцем под потолком, в которое не пролезла бы и кошка.
Но хуже всего, что мои руки и ноги были скованы железом. Ненавижу это долбаное Средневековье, требую адвоката и чашечку кофе!
– Эй, есть тут кто-нибудь?
Если я ожидал, что в ответ дружно раскроет рот хор Пятницкого, то очень зря. Мне ответило лишь эхо. И то вяло, как будто нехотя. Что, если подумать, тоже не так уж совсем плохо.
– Раз есть эхо, то вокруг полно свободных помещений, а пустующая тюрьма свидетельствует о милостивом и человеколюбивом характере нашего молодого короля. Он нас простит и выпустит, правда?
Мне никто не ответил, даже мыши. И не потому, что их здесь не было, просто они ни на грош не верили моим наивным словам,