Бык голубых кровей. Алексей Андреев

наших мест неправдоподобный. А он возьми там и сгинь бесследно! Жена его еще, Петрову рассказывали, долго по этому поводу убивалась, даже Дину Риду и Анджеле Девис письма писала – пошукайте, дескать, у себя там, в Америке, вдруг паразит мой где в вашей кукурузе сыщется. Да все бестолку. Ей вместо американцев правильных местный обком ответил: кончай писать, дура стоеросовая, важных людей отрывать от борьбы за мир во всем мире, а то заарестуем на фиг! Ну, она после этого вскоре и померла. Не иначе – с испугу.

      А Петров об ту пору еще только в проекте был и ни о чем таком знать не знал. Потом-то, конечно, ему шепотом обо всем рассказали, но он в голову это брать не стал. Ну, было и было, до революции вон, сказывают, много чего в деревне было: и колбаса, и всяких круп в изобилии, и мясо разнообразное, и мануфактура, и стада тучные, и реки молочные в кисельных берегах, но кто ж это всё потом видел? Никто. Так чего ж себе этим голову зря забивать?

      И тут вдруг письмо. От дядьки! Так и так, – пишет пропавший, – жив-здоров покуда, один ты у меня сродственник остался, а потому проси, что хошь!

      Ох, как тут Петров задумался… Недели две раздумывал. И совсем уж было решил денег попросить побольше и какой-нибудь долгосрочной еды, как вдруг из телевизора ему сказали: только глупый денег себе просит, а умный просит средства производства. Чтоб, значит, работали эти средства и позволяли умному безбедно жить.

      И здесь Петрова как осенило! “Коров-то, – подумал он, – по всем окрестным деревням еще хватает, а бык всего один. И тот в соседнем районе и давно уже на пенсии. Только жрать и умеет. А не попросить ли мне у дядьки быка-производителя получше? Он будет вкалывать, производить – тоже, между прочим, работенка не хилая, кто б мне предложил, да еще и чтоб деньжата за нее отслюнивали, – а я буду с этого иметь свой навар”.